Ветер в ивах

Крот ловко выпрыгнул в окно и исчез; Барсук, ласковым взором проводив его, повернулся к прочим и велел поставить стол на ноги, разгрести горы битой посуды, — короче, чтоб порядок был, а не вилки-ложки на полу и ни крошки хлеба!

— Мне пожрать бы, вот что я вам скажу, — закончил он в своей обычной грубоватой манере. — Ноги в лапы, Жабби, да поживей. Мы вам дом отвоевали, а вы, честное слово! — хоть бы сэндвич!

Барсук не сказал Жаббу ни одного приятного слова, как, например, Кроту, и не похвалил его: хороший ты, дескать, парень, дрался, дескать, как лев, — и это обстоятельство больно задело Жабби, который был как никогда доволен собой и особенно тем, как он взял, подскочил прямо к Крестному да ка-а-ак даст! — тот аж через стол перелетел и — хрясь! — в блюдо с заливным!.. Но… Жабб беспрекословно засуетился вместе с Крысом, и вскоре они разжились банановым желе на хрустальном блюде, охлаждённым цыплёнком, солидным куском языка — его и нарезать не успели, — бисквитным тортом и салатом из омаров. Кроме того, в кладовой была обнаружена полная корзина французских булочек и целая бездна сыра, масла и сельдерея. Не успели они усесться за стол, как с подоконника спрыгнул Крот — хихикающий, с вязанкой винчестеров.

— Порядочек! — доложил он. — Как я понял, горностаи с утра места себе не находили, а когда услыхали крики, вой да повизгивания, — одни побросали ружья и убежали, другие еще немного продержались бы, но тут на них хорьки налетели. Бедняги часовые решили, что их предали и насмерть сцепились со своими! Те бежать хотят — эти держат! В общем, катались по газону, боролись-извивались, пока друг на друге в реку не скатились. Парк очищен. А винтовки я, естественно, с собой прихватил.

— Блестящее, достойнейшее животное! — взволнованно пробубнил Барсук (рот его был набит до отказа салатом и тортом). — Я поручаю вам, Крот, еще одно дельце, прежде чем вы к нам присоединитесь. Я б вас не беспокоил, но я вам как себе верю, вы паренёк надежный, дай бог каждому… — Барсук покосился на Жабба. — Я бы Крыса послал, но он, к сожалению, поэт. Прихватите наверх этих ребят, что на полу валяются, и сделайте так, чтобы в спальнях прибрано было, чистенько, — чин-чинарем, короче. Проследите, чтоб из-под кроватей вымели, а то махнут веником туда-сюда, — вроде и чисто, а на самом деле вся дрянь под кроватью. Уголок одеяла пускай отогнут, подушка пирожком, — как должно, — вам объяснять не надо. Что еще? Чистые полотенца, вода горячая, непочатые куски мыла, — чтоб в каждой спальне! Ну, а потом, если захотите, выдайте им по зуботычине и вышвырните с черного хода. Мы их больше не увидим, так мне кажется.

Улыбнувшись, Крот развернулся на каблуках, построил пленных в шеренгу, гаркнул: «Бегом, арш!» — и повёл свою бригаду наверх. Спустя немного времени он появился снова, и с тою же великодушной улыбкой доложил, что комнаты приготовлены и чисты «досконально».

— Мне даже не пришлось раздавать зуботычины, — добавил он. — Я решил, что в целом с них на сегодня хватит. Хорьки полностью согласились с этим соображением и пообещали не злить меня. Они были расстроены и сказали мне, что мучительно раскаиваются в содеянном, хотя виной всему горностаи и Крестный Хорь, а они, мол, если надо, все для нас сделают, в любое время, только свистни. Ну, дал я каждому по пенделю, ругнул вслед, они и удрали.

Крот присел к столу и ткнулся мордочкой в блюдо с языком; Жабби, уже сытый, сочувственно взглянул на него и по-джентльменски простил — то есть перестал ему завидовать.

— Сердечное вам спасибо, Кротти, — с чувством сказал он, — за ваше усердие и труды нынешним вечером, но в особенности за вашу находчивость сегодня утром.

Барсуку пришёлся по вкусу хороший поступок Жабба.

— Вот это я понимаю! — осклабился он. — Речи не юноши, но мужа. Молодец, Жабб.

Непринужденно и весело закончив ужин, друзья отошли ко сну в антикварных кроватях родового гнезда Жаббов, отвоёванного посредством неслыханной отваги, совершенства стратегии и виртуозного владения, подручными средствами.

Следующее утро Жабб, как всегда, проспал самым постыдным образом и, спустившись к завтраку, только-то и нашел, что гору яичной скорлупы, огрызки остывших, нехрумких гренков да кофейник, на три четверти пустой. Все это плохо способствовало улучшению настроения, так как, в конце концов, он у себя дома или что?!

Через французские окна комнаты, где был сервирован завтрак, он увидел Крота и Водяного Крыса: болтая короткими ножками, они сидели на венских стульях и, по их веселью судя, забавляли друг друга свеженькими анекдотами. Барсук при виде Жабба из кресла не встал и ограничился кивком головы поверх газеты. Жабб, зная его тяжелый нрав, молча сел за стол и позавтракал, чем мог, утешая себя надеждами на близкое возмездие. Когда на столе не осталось съестного, Барсук опустил газету и довольно резко произнес:

— Сожалею, Жабб, но сегодня утром вам предстоит хорошо поработать. Так мне кажется. Следует срочно дать банкет. В честь победы. Его ждут, и вы обязаны дать его. Таков обычай предков.