Ветер военных лет

Опасения мои оказались напрасными. В маленьком садике, прилепившемся к аккуратному коттеджу, на уютной лужайке, под сводом цветущих яблонь, я увидел такое, о чем не смел и мечтать...

Какое впечатление наш стол произвел на американских гостей, я мог судить только во время обеда, потому что, приглашая к столу, я, обеспокоенный тем, хватит ли мест, на лица не смотрел и к репликам не прислушивался. Но точно помню, что, когда после закусок был подан дымящийся, ароматный настоящий украинский борщ и гости поднесли ко рту первые ложки, над столом поплыло выразительное американское "О-о-о-о!", безусловно выражавшее восхищение. За украинским борщом последовали сибирские пельмени. Словом, как меня заверил Миша Коновалов, "все было в таком виде, что лучше и не бывает".

Итак, человек, наверное, сорок гостей и своих сидело за красиво сервированным столом, запах хорошо приготовленной пищи соперничал с запахом цветущих яблонь, все располагало к хорошему, искреннему разговору. И он состоялся.

Говорили о войне: о трудных сражениях и славных победах, о солдатском долге и фронтовой дружбе, говорили об опасности фашизма и необходимости бороться с ним. А какие тосты произносились за тем столом!

Выпили за победу и приближающееся окончание войны, за нашу встречу, за дружбу союзных армий, за процветание наших народов, за человека и человеческое счастье.

В конце обеда американцы завели разговор о Т-34, отозвались о нем с большой похвалой и задали несколько чисто технических вопросов. Я предложил посмотреть машину, и все отправились на соседний участок.

Все дружно засмеялись.

Не в обиду будет сказано, иностранным журналистам, присутствовавшим на обеде, очень и очень пришлась по вкусу русская водка, на которую они изрядно приналегли, в чем им не уступили и водители "виллисов", на которых приехали наши гости. Прикинув, что это может привести к неприятным последствиям, я приказал выделить наших шоферов и довезти гостей до переправы.

Мы прощались очень тепло, и американцы сели в машины с огромными букетами весенних цветов, собранных гвардейцами в небольшом лесочке, который опоясывал скромную немецкую деревушку Вердау.

На следующий день обострилось положение на левом фланге, где фашисты сделали несколько решительных попыток потеснить наши войска. Это вызвало у меня беспокойство, хотелось поехать туда, чтобы на месте определить размеры угрозы и принять необходимые контрмеры. Но мне было приказано встретить у нашей переправы командующего 1-й американской армией генерала Ходжеса и проводить к месту приема нашим командармом генералом Жадовым.

Естественно, теперь я уже был гораздо спокойнее, чем накануне. Тем не менее, встречая крупного американского военачальника, я ощутил приятное волнение, когда первым из представителей Советских Вооруженных Сил приветствовал его на территории, освобожденной нами, и почувствовал на себе внимательный, испытующий взгляд гостя. Он смотрел на меня так, точно во мне одном пытался увидеть отражение тех качеств Красной Армии, которые вызывали почтительное восхищение всего мира, бывшего свидетелем нашей беспримерной борьбы с фашизмом.

Мы благополучно прибыли в резиденцию генерала Жадова, находившуюся километрах в тридцати от переправы. Местом встречи двух командармов было избрано довольно большое поместье с абсолютно неповрежденным господским домом.

Свита у генерала Ходжеса была еще больше, чем у Хубнера. Журналисты тоже явились в полном составе. В остальном же эта встреча была очень похожа на вчерашнюю: то же радостное возбуждение, выражение взаимной симпатии, искреннего уважения, та же теплота и дружба.

В качестве сувенира генерал Жадов преподнес Ходжесу медаль "За оборону Сталинграда", прикрепленную к небольшому обтянутому малиновым бархатом альбому.

Несколько часов прошли в непринужденной дружеской беседе за красиво сервированным столом, и, по-моему, американцы уехали очень довольные оказанным им приемом, генералом Жадовым и многочисленными знакомыми из штаба армии.

Для меня полоса приемов на этом не кончилась. На следующий день я участвовал во встрече еще одного американского военачальника. На этот раз "главным" был генерал армии И. Е. Петров, начальник штаба фронта, встречавший командующего 12-й армейской американской группой войск, представителя военной элиты Соединенных Штатов генерала Омара Бредли, который должен был встретиться с командующим фронтом Маршалом Советского Союза Иваном Степановичем Коневым.

У переправы, садясь вместе с Бредли в машину, И. Е. Петров сказал мне:

- А вы, товарищ Бакланов, поедете первым. Мы за вами.

Встреча с американцами хорошо описана в мемуарах И. С. Конева "Сорок пятый", поэтому я не буду о ней рассказывать.

Вечером я вернулся к себе на командный пункт, усталый после проводов, переполненный впечатлениями и, признаться, довольный, что все торжества кончились и можно заняться своим непосредственным делом. Помню, что, войдя в дом, я даже сказал кому-то из штабных офицеров:

- Устал! Пора воевать, а то, пока победу празднуем, немцы, глядишь, и потеснят...