Ветеран

— К сожалению, «забили до смерти» не может быть формулировкой заключения, которое я подпишу, — добродушно заметил Гамильтон. И начал резать, диктуя все свои открытия сестре анатомического театра, а также в микрофон, подсоединенный к портативному магнитофону, который она носила за ним, пока он перемещался вокруг стола.

Заняло это час, если не больше. Повреждений было множество, и мистер Гамильтон обратил отдельное внимание на старую рану — раздробленную кость правого бедра, фрагменты которой соединялись специальными стальными скобами, от чего, собственно, мужчина и остался хромым на всю жизнь.

— Такое впечатление, что его сбил грузовик, — сказал Гамильтон. — Ужасные повреждения. — И он указал на шрамы в тех местах, где кость проколола мышечную ткань, и другие, более аккуратные, оставшиеся после старой операции.

Все остальные повреждения, а их было множество, нанесли пострадавшему в прошлый вторник: вывих левой руки при падении на тротуар, выбитые передние зубы, три сломанных ребра, сломанная скула. Бернс проверил правую руку. Карл Бейтмен был прав. Ни следа каких-либо повреждений. Странно.

— Причина смерти? — спросил он наконец.

— Узнаете о ней из моего официального отчета, мистер Бернс. — Ну, разумеется, доктор Гамильтон должен был стать главным свидетелем обвинения. — Но, строго между нами, обширное повреждение ствола головного мозга. Нейрохирург сделал все, что мог, но этого не заметил. Сканирование не показывает такого рода повреждений. Ну и общее состояние тоже сыграло роль. Множественные травмы, каждая из которых в отдельности не представляла угрозы для жизни, но все вместе они привели к столь печальному исходу. А теперь надо придать покойнику пристойный вид, чтобы передать его родственникам. У него есть родственники?

— Не знаю, — ответил Бернс. — Я даже имени его до сих пор не знаю.

Затем он занялся формальностями, готовясь к завтрашнему дню. Связался с секретарем суда магистрата, затем звонил в Пентонвилль и Лу Слейду. Адвокат сдержанно выразил свои сожаления. Его полномочия на этом заканчивались, и все утро он провел, пытаясь найти барристера, которому можно было бы передать дело. Но тут, как и в случае с Бернсом, сыграл роль августовский синдром — половина людей была в отпуске. Однако ему все же удалось выйти на молодого защитника из бывшего

Суда королевской скамьи [Суд королевской скамьи, Королевский суд — суд под председательством короля, существовал до 1873 года, название употребляется при правлении короля], и тот согласился взять дело. Уговаривая его, Лу Слейд особо напирал на тот факт, что теперь здесь фигурирует убийство, а стало быть, процесс вызовет куда больший интерес. В крайнем случае…

— В крайнем случае я добьюсь права защищать их, — сказал он.

— Смотрите, не перестарайтесь, мистер Слейд, — буркнул Бернс и повесил трубку.

В середине дня пришли плохие новости. Подгоняемые суперинтендантом Парфиттом эксперты-криминалисты выдали результат. На одежде Прайса и Корниша не было обнаружено ни крови, ни волокон ткани с чужой одежды, что указывало бы на физический контакт с убитым. Кровь на футболке принадлежала ее владельцу, Прайсу.

Бернс отнесся к этой новости философски. Если бы мужчины схватились врукопашную, тогда микроскопические волокна ткани могли попасть с одного предмета туалета на другой. Прайс с Корнишем были, разумеется, слишком тупы, чтобы предвидеть это, а также быть в курсе всех последних разработок в области криминалистики. Бернс и сам порой изумлялся, как далеко шагнула наука вперед за последние двадцать лет. Когда он только начинал в полиции, о таких тонкостях и слыхом не слыхивали.

Но хромающего мужчину сбили с ног пинком сзади. А уж когда он оказался на тротуаре, негодяи обрабатывали свою жертву только носками тяжелых ботинок. И через двадцать четыре часа, когда Прайса с Корнишем арестовали и сняли с них эти самые ботинки, те за долгий день успели покрыться толстым слоем пыли и грязи, и никаких улик, которые можно было бы предъявить в суде, экспертиза не выявила.

Однако звонок из отдела по работе с отпечатками пальцев с лихвой возместил Бернсу все эти неприятные новости. На бумажнике была обнаружена собачья слюна и три набора отпечатков пальцев. Один соответствовал отпечаткам пострадавшего, владельца этого самого бумажника. Другие принадлежали мистеру Уиттейкеру, который, как подобает добропорядочному гражданину, согласился, чтоб с него сняли отпечатки в интересах следствия. И наконец, третьи принадлежали не кому иному, как Гарри Корнишу. Услышал эту новость, Бернс так возбудился, что вскочил, продолжая прижимать телефонную трубку к уху.

— Вы уверены? Никакой ошибки?

— Джек, для подтверждения полного соответствия необходимо набрать шестнадцать характеристик сходства. А у меня их ровно двадцать одна. Так что вероятность совпадения на сто процентов с хвостиком.

Что ж, этот криминалист также станет на суде свидетелем обвинения. Бернс поблагодарил его и положил трубку.

— Ну вот я и достал тебя, ублюдок! — воскликнул он, обращаясь к растению в горшке.