Ветви Чуи

Почему такое случилось с планетой, было до конца не ясно. Знали, что Чуя пострадала в результате какого-то катаклизма, скорее всего, катастрофически повлиявшего на долины, наполненные зарослями светящихся кустов. Тогда даже воздух был другой – прозрачный, чуть зеленоватый, и просто вкусный. Теперь такое можно было испытать на очень короткое время – только после больших ураганов. Как раз сейчас один такой заканчивался – и в воздухе разливалась приятная и добрая зеленоватая морось, сдобренная снизу розовыми замерзающими испарениями. Две звезды высоко в небе как раз уходили к горизонту, скрываясь за грядой гор, а в зенит восходила главная, огромная и синеватая звезда Тиа – над просыпающимся стойбищем наступало затишье после очередного урагана.

Низкие, прикрепленные к корням дреуги, сплетенные из старых, но не потерявших эластичность корней жилища чвабуров стайкой холмиков-грибов располагались полукольцами и сейчас, мокрые после урагана, парили под утренними лучами солнца вместе с окружающих их островками зернистой травы. Еще никого не было видно, но чувствовалось, что стойбище просыпается: над крайней хижиной, обтянутой покрышкой из желудков убитых кечигов, уже вился небольшой сиреневый дымок. Первыми, конечно, проснулись стада. Живописными клубками расположившиеся вокруг стойбища многочисленные кечиги поднимали тонкие, вытянутые мордашки на тонких шеях и водили по воздуху длинными носами. Принюхивались кечиги не зря – дозорные-пастухи чвабуры сбрасывали покрышки, в которых укрывались во время урагана, и вскакивали среди стад, собираясь вести кечигов на выпас. Раздавались веселые голоса и смех, впрочем, сразу исчезавший в холодном воздухе. Из хижин стойбища никто не выходил, не было даже привычных дымков, что было и неудивительно, – сегодня привычная радость от окончания урагана была омрачена недавним событием.

Чвабурам не нужно было услышать или увидеть событие, чтобы узнать о случившемся, и никто даже не выскочил из хижины, когда прямо во время урагана над стойбищем появился трууг. Так случилось, что среди дозорных было несколько стариков, и их сильные ментальные образы четко передавали картинку происходящего всем, кто был в стойбище.

Дозорные увидели спускавшегося почти из зенита трууга, когда он находился еще высоко – выше трехсот драх. Само появление существа, которое видели при жизни только несколько чвабуров, сразу вызвало шок и панику, впрочем, вскоре прекратившуюся, – чвабуры понимали, что мало что могут противопоставить труугу, и многие просто смирились с неизбежным. Вскоре трууг спустился еще ниже и завис в каких-то полуста драх – несмотря на ураган, его было хорошо видно. Ураган хоть уже шел на спад, но был еще в своей силе, а на трууга это никак не влияло – он спокойно висел в пространстве, блестя желтыми блестящими изгибами, снизу извивались три похожих на ножки кечигов отростка. Именно эти отростки и вызывали самые угрожающие ощущения – как будто трууг собирался метнуть свои стрелы в беззащитное стойбище. Провисел трууг долго, до появления на небосводе третьей, самой маленькой, но самой яркой звезды, блеснувшей у горизонта сквозь слои летящего серо-зеленого тумана, и так же медленно начал подниматься вверх и вскоре исчез.

Старейшины сразу расценили появление трууга как предупреждение и сейчас терялись в догадках, к чему бы оно. Было решено собрать Совет племени сразу по окончании урагана, уже утихавшего. И сейчас выходящие из хижин чвабуры имели одну цель – все двигались к центральной большой хижине, где с давних времен и обсуждались все важные события и принимались решения – иногда голосами всех родочей.

Главная плетеная хижина была хоть и низкой, но широкой и вместительной – туда могло поместиться все племя, если бы, конечно, кому-нибудь это пришло в голову. Вообще жить вместе, единым организмом, было в менталитете чвабуров – их разделяли только естественные обособленности долин. Тому способствовал издревле сложившийся уклад и естественные способности организма – чвабуры общались часто ментально и чувствовали происходящее с каждым в племени, сопереживали, радовались и гневались все вместе. Совет старейшин же был высшим проявлением жизни племени – проявлением уважения друг к другу и призрением всех особей племени. Сейчас, ввиду важности события, на совет собирались все незанятые родочи, самки и даже младени; племя достойно прошло недавний демографический кризис и сейчас росло и множилось – детеныши были в каждой хижине, а родочи-наставники водили группы молодежи в частые походы по долине.