Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том I

Хотя, как вспоминает сам Черчилль, перед написанием этого письма его консультировал профессор Александр Линдеман, всё же поражает степень осознания в то время военнослужащим запаса, журналистом, писателем и политиком Черчиллем, тонких деталей проблемы создания атомного оружия.[854] И, на основании этого осознания, разумная позиция парламентария, озабоченного рациональным расходованием государственного бюджета.

Но, став в мае 1940 года премьер-министром, журналист и парламентарий обрёл новый уровень осознания ответственности за судьбу страны, воюющей с фашизмом, и при нём Англия оказалась первой страной, которая официально (но строго секретно, разумеется) весной 1940 г начала разработку атомного оружия на государственном уровне в рамках проекта «Военное применение уранового взрыва» («M.A.U.D.» – «Military Application of Uranium Detonation»[855]):

«Начало проекта положил советник Черчилля крупный учёный Генри Тизард, к которому с идеей необходимости создания атомной бомбы обратился Пайерлс

[856]».[857]

Ещё одно «мистическое» совпадение. Черчилль, как известно, был убеждённым и воинствующим антикоммунистом, опасавшимся опасной непредсказуемости России:

«Я не могу предсказать, чего нам ждать от России. Россия – это загадка, завернутая в загадку, помещенную внутрь загадки, и все же ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России».[858]

Но, вопреки воле Черчилля, именно со знакомства советской разведки с материалами проекта «M.A.U.D.» началось осознание значимости создания атомного оружия для защиты государственных и национальных интересов СССР.

В отличие от американских учёных, советские физики на решающем этапе создания бомбы уже ясно осознавали, какое чудовищное средство уничтожения они делают. И моральное обоснование их работы было в другом.

Вот что говорит об этом Ю. Н. Смирнов, на себе испытавший тяжесть решения этого морального вопроса:

«Иногда можно услышать, что ядерное оружие нам было не нужно, а в условиях тоталитарного режима его создание было даже безнравственно. Но никакие гуманитарные соображения не остановили Соединенные Штаты Америки в Японии: Хиросима и Нагасаки были подвергнуты безжалостному атомному уничтожению. Восстановить равновесие с США было абсолютно необходимо, его достижение стало для нас первоочередной государственной задачей. Появление советского ядерного оружия заставило Америку, обладавшую монополией на атомную бомбу, расстаться с философией собственной неуязвимости и безнаказанности. Более того, ядерный паритет между США и СССР способствовал в дальнейшем зарождению новой дипломатии и пониманию мировыми политическими лидерами, что большая война на Земле отныне должна быть исключена».[859]

Я согласен со всеми аргументами Юрия Николаевича, но в одном пункте позволю себе не согласиться с ним. А зачем паритет? Достаточно взаимного гарантированного уничтожения. Ядерные потенциалы США и России достигли этого уровня ещё во второй половине XX века. Тогда же было осознано, что дальнейшая гонка ядерных вооружений не только бессмысленна, но и катастрофически опасна.

К сожалению, события последнего времени показывают, что и в США, и в России этот «категорический императив ядерного века» перестал быть доминирующим в практической политике обеих стран. И я абсолютно согласен с призывом М. С. Горбачёва – «The U. S. and Russia Must Stop the Race to Nuclear War (США и Россия должны остановить гонку к ядерной войне)».[860]

Изложенные в настоящем «Введении» факты обо всех этих событиях и возникших в связи с ними моральных вопросах важны для нас «здесь-и-сейчас» для понимания того, с какими нитями судеб человечества оказались переплетены нити личной судьбы Жоржа Коваля, по воле ГРУ оказавшегося в США в конце 1940 года.