Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I

Но сам Квасников «по горячим следам» дела, особенно после получения из Парижской резидентуры копии разъяснительного письма МИ-5 французской контрразведке об обстоятельствах добровольной явки Фукса с повинной, давал гораздо более жёсткую характеристику. Вот его резолюция на шифротелеграмме из Парижа:

«Резол-я Квасникова: Как видно, перерождение Ф. произошло полное. 22.12.50».[547]

И эта оценка действовала долго. Даже после освобождения из тюрьмы в 1959 году Фукс не был принят в СССР и вылетел в ГДР.

10.21. Клаус Фукс в лондонском аэропорту перед вылетом в ГДР[548]

А мнение «Сони» о губительности «политического недомыслия» всё-таки учли: Центром было категорически приказано искоренять его у агентов. В резидентуры пришли «конкретные указания» для проведения такой работы, суть которых сводилась к следующему:

«Необходимо на каждой встрече с агентом выделять достаточное время для проведения обстоятельных полит. бесед, к-е должны носить форму собеседований и протекать в дружеств-й атмосфере. Во время этих бесед нужно настоятельно разъяснять последовательную политику мира, проводимую советским правит-вом; преимущество нашего строя перед капитал-м, показывая на фактическом мат-ле, что в то время как жизненные условия трудящихся в капитал-х странах непрерывно ухудшаются, в нашей стране постоянное улучшение матер-го положения населения стало законом».[549]

Насколько эффективными были такие «политинформации» на конспиративных встречах с агентами-нелегалами,[550]

сказать трудно, но то, что Соня оказалась права в оценке мотивов Фукса, подтвердилось 28 мая 1960 года в ходе личной беседы Квасникова с ним в Москве. Выяснилось, что Фукс действительно добровольно признался следователю в сотрудничестве с советской разведкой, поскольку, по словам из отчёта Квасникова о встрече, Фукс

«…в тот период сделал для себя вывод о нарушении в Сов. Союзе принципов демократии и о неправильном отношении Сов. Союза к странам нар-й дем-тии. Следствием этих ошибочных взглядов явилось его мнение о том, что его сотрудн-во с нами явилось ошибкой».[551]

О важности этой информации говорит тот факт, что она сразу же была доложена Председателем КГБ А. Шелепиным в специальной записке Н. С. Хрущёву. В ней он писал:

«…выяснение интересующих нас в-сов было проведено с соблюдением известного такта. Ему <Фуксу> была выражена признательность за помощь, оказанную им Сов. Союзу в прошлом. Одновременно было высказано большое сожаление в том, что его признания привели в то время к большому провалу…»

.[552]

И действительно, «такт» (чувство меры) был соблюдён: советский «приговор» Фуксу так и остался без запятой в суперпозиции состояний «Казнить нельзя наградить».

Это состояние оценки работы Фукса фактически повторяет состояние оценки работы Коваля в течение многих десятилетий после его увольнения из ГРУ.

Атомные крохотки в жизни А. И. Солженицына

Во всех ранее обсуждавшихся версиях попадания Жоржа в роман Солженицына автор романа рассматривался как случайный свидетель событий и невольный соучастник чекистской операции «Звонок в посольство». Но в пучке нитей, связывающих события этой операции с нашим настоящим, есть такие узелки и переплетения, которые пока не поддаются однозначному логическому распутыванию, «тёмные места», проще говоря, своего рода информационные суперпозиционные кластеры.