Въездное & (Не)Выездное

– Финская проблема в отношении иммигрантов, – говорит Эйлина, – не в том, что здесь их не любят, а в том, что по отношению к ним так и не определились. В итоге ребенок каких-нибудь беженцев из Судана, который в Финляндии вырос и для которого финский язык родной, получив отличное высшее образование, воспринимается не как специалист, а как потенциальный водитель автобуса. Из Финляндии наметилась эмиграция высококлассных специалистов, и сейчас все это понимают…

Звучит для нашего уха странно, но факт: похоже, именно русские (хотя по численности иностранцев мы в Финляндии занимаем не первое, а второе место, после эстонцев: эстонский соотносится с финским примерно как русский с украинским, плыть из Хельсинки до Таллина полтора часа, но если в Таллине средняя зарплата 900 евро в месяц, то в Финляндии это на 200 евро ниже черты бедности), – так вот, именно русские стали теми, кто вынудил финские власти переходить к политике, которую глава хельсинкского иммиграционного ведомства Анника Форсандер назвала «позитивной дискриминацией».

Грубо говоря, это значит, что этнический состав госслужб должен соответствовать этническому составу жителей. Или, по-нашему говоря, финны ради укоренения иностранцев вводят этнические квоты. И это касается не только госслужбы. Например, в новых шикарных районах – где стеклянные дома выбегают прямо на берег залива, а квадратный метр в них стоит 10 тысяч евро – запрещено строить только дорогое жилье. И дорогое, и социальное – все должно быть рядом, чтобы район не превращался в гетто, чтобы богатые понимали жизнь бедных, а бедные богатых (хотя в Финляндии, с ее социализмом, ни нищеты, ни роскошествующего богатства нет. Состояние самого богатого человека страны, владельца компании по выпуску лифтов Konе Антти Херлина, чуть больше одного жалкого миллиарда, и то унаследованного – куда ему до живущего в Швейцарии финского подданного Геннадия Тимченко с заработанными на русской нефти 25 миллиардами!).

Причем процесс приспособления взаимен.

Скажем, в местечке Артярви (100 км от Хельсинки: в общем, дикая глушь, по причине чего там скупает себе леса и земли Вилле Хаапасало, голосом которого, кстати, говорит реклама на финском русском радио «Спутник»), – так вот, в Артярви никак не продавалась земля, хотя были подведены все коммуникации. Местный мелкий муниципалитет бедствовал. Пока землю не купил и не начал строительство дома кто-то из русских, а за ним и другие, – один за другим были проданы 14 участков. А местные стали интересоваться: а каковы, собственно, представления этих русских о хорошей жизни? Выяснив же, что «этим русским» нужны красота, чистота и спокойствие, сделали совместный пляж, детскую площадку и вообще стали жить-поживать, как выражается Эйлина, «в отношениях доброжелательного сотрудничества».

И вообще русские, по мнению Эйлины, заставили финнов задуматься над тем, что такое «финские ценности» и что такое их «разрушение». Легко кричать, что ценности рушатся (а крикуны были), но попробуй-ка эти ценности перечисли. А потом сравни: во всех ли регионах они одни и те же? И значит ли, что ценности со временем не могут меняться?

Итог этого размышления – новая ситуация в финских школах, когда подростку-иностранцу учитель больше не может сказать «А у нас в Финляндии…», потому что «у нас в Финляндии» остается на вешалке, а в классе все равны.

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ МЕСТНОЙ ВЛАСТИ

Между двумя самыми близкими к границе городами – «Лапой», Лаппеенрантой, и Иматрой – 30 километров отличного автобана. 20 минут на машине. В «Лапу» преимущественно едут за покупками (хотя в городе есть и старая крепость), а в Иматру – отдыхать (хотя в городе недурные магазины).

Городки всегда конкурировали, но благодаря новейшим русским деньгам случилось невероятное: они не просто развились, раздобрели, разбогатели, но и умудрились де-факто слиться в единый город-гантелю.

Чтобы привлечь русского туриста, «Лапа» проводит исследования («сколько всего мы приезжих в состоянии обслужить?») и, поняв, что средний русский приезжает за покупками «обороткой», без ночевки, строит грандиозный спа-курорт Saimaa Gardens на площади в 300 гектаров. Аэропорт «Лапы» (что у нас соответствовало бы примерно «аэропорту Шуи», когда бы в Шуе аэропорт был) обеспечивает дешевые полеты в 60 европейских городов (включая Ригу, Дюссельдорф, Милан, Берлин, Копенгаген), его оборот за прошлый год вырос почти на 100 %, и надо ли говорить, что каждый второй пассажир – русский?

– Ежедневно к нам приезжает, – радуется как ребенок мэр «Лапы» Киммо Ярва, – 4000 русских туристов. Каждый из них оставляет в среднем 280 евро в день!

То есть «Лапа» – это ответвление от русского нефтепровода объемом прокачки свыше миллиона евро в сутки. За 17 дней «Лапа» только на русских зарабатывает столько же, сколько вся Шуя за год.

– А к нам перед Новым годом приезжает, – разделяет радость своего коллеги мэр Иматры Перти Линтунен, – до 14 000 человек ежедневно. И каждый русский в среднем оставляет у нас в день 250 евро…