Вид на рай

Все это ерунда, если подумать серьезно. Даже если и осталась боль воспоминаний. Зато теперь при виде прилежно работающей за швейной машинкой Лены Ольсен я впал в сентиментальность. О Лене Ольсен, вероятно, можно сказать разное, у нее есть свои особенности, как и у всех нас. Но одно утверждаю я с уверенностью — под ее быстрыми энергичными пальцами находилась не материя, предназначенная для военных мундиров. Скорее всего это были джинсы и джинсовая рубашечка для малышки Томаса; на них сейчас нашивали обычно элегантные небольшие аппликации очень ярких расцветок. Матери мыслят теперь иначе, Эллинг. Они желают теперь, чтобы их маленькие мальчики дурачили головы девчонкам уже в детском садике. Я достаточно насмотрелся, имею право сделать такие выводы. Небольшие группы детей по дороге домой из сада или из дома в сад, шествующих внизу по дороге. Все еще с подгузниками в джинсовых штанах, но с модными кепочками на головах и разноцветными шарфиками.

Разумная мать-одиночка за швейной машинкой. Ребенок спит. От друзей и родственников она получила разные лоскутки и старую одежду. Теперь под ее ловкими руками это старье преобразуется в новые одеяния для нового потребления. Подобный женский образ складывался в нашем мире тысячелетиями, но вековая традиция теперь находит свое выражение на иной, новый лад. Пришло ли бы моей маме в голову приделать аппликации, к примеру, в виде красной розы из шелкового носового платка на штанинах моих брюк. И тем более на штанинах военного образца. Нет. Определенно нет. А вот Лена Ольсен делает это. Она делает это, напевая мелодию «Люси на облаке с диамантом». Напевает и думает о своем бывшем муже. Улыбается слегка насмешливо. У него ведь были положительные стороны… Несмотря ни на что. В сравнении с другими, конечно. Изменял, да. Но никогда не бил. (За исключением одного-единственного раза, это было в кемпинге на севере Норвегии…) Только-то… Ах, глупости. Что же было, собственно говоря? Тоска по нему не проходит. Протягивает по привычке правую руку и ищет его сильную спину, еще не проснувшись по-настоящему в воскресенье утром. Да, теперь ей ничего другого не оставалось, как повернуться спиной к стенке и рассмеяться, вспомнив о его сильных мускулах, когда он делал утреннюю зарядку. Тогда… только чувство отвращения и раздражения, теперь… она громко рассмеялась. Теперь все выглядело безобидным пустяком. Несмотря ни на что! Но причина разрыва отношений и ухода не в этом. Нет. Она ушла от него, потому что время требовало от нее жертвы. Она ушла, потому что дух времени приказывал ей, толкал ее на этот поступок, поскольку она не любила его сильно и пламенно, той пылкой и страстной любовью, которую Голливуд ввел в практику и определил как жизненную норму для всех.

Прекрасно. Но неужели было все так просто? На самом деле, без преувеличений? Настолько жестоко, невыносимо? Или только так показалось? Нет нужды отрицать последнее. Современные разводы по своему характеру отличаются в значительной мере от прежних. В моем классе в начальной школе все дети были из семей разведенных родителей. Мама Гуннара выбросила отца Гуннара, то есть она выдворила его из дома со всеми вещичками, потому что он был алкоголиком. И еще до того как стать настоящим алкоголиком, он проявлял жестокость. По отношению к Гуннару и к его матери. Мы, жители домов-блоков, знали об избиениях. Поэтому расторжение брака одобрили. Причина была, и довольно веская. Мужчина изменился странным образом, превратился в животное, отвратительное животное. Переход от Казановы к волку, у женщины и ребенка не было живого места на теле. Тогда произошел развод. Теперь статистика дает другие сведения. И выводы потрясают… Незначительная ссора, спор-дискуссия по поводу того, кто будет мыть посуду или кто съест последнюю картофелину, ведут к распаду семьи. Неудачное совокупление, оргазм не получился у одного из партнеров: собирай свои манатки и катись на все четыре стороны; иди, куда глаза глядят. Но ребенок остается здесь!