Вид с больничной койки

«Уважаемый Рашид Гумарович!

Помогите униженному и ограбленному взыскать с нечестивого хозяйственника многолетний долг. Воровски присвоенная известным государственным преступником и обозначенная в судебном иске сумма необходима мне отнюдь не на развратную жизнь — на более или менее, по нынешним понятиям, терпимое существование. Окажись в моем положении, вы наверняка поступили б точно так же.

Вместе с тем меня, как журналиста, интересует история вопроса… Правда ли, что воровской притон под вывеской ЛОГОВАЗ разворошили сотрудники МВД, занимающиеся уголовщиной в сфере экономики? По уличной информации, против беглого вора под кличкой БАБ заведено четырнадцать уголовных дел. Пусть под № 15 значится и мое заявление. Возможно, то будет последний штрих на широком полотне судебного действа.

Собственным умом дошел я до сакраментального силлогизма. Беды и несчастья в экономике страны (и народа) начались именно с финансовых афер. Кабы не злодейство с приватизационными чеками, не присвоение вкладов граждан в сбербанках, миллионы наших соотечественников стали бы инвесторами большого и малого бизнеса. Следовательно, отпала б надобность в иностранных займах, которые с первых же шагов парализовали экономику и общественную жизнь. Таким образом нас превратили в быдло на… веревочке.

Хотя и с запозданием, я решил выйти из этого порочного загона… Пусть АВТОВАЗ возвратит вместе с 14-летним долгом и мой ваучер. Хочу передать его в руки одной транснациональной компании. От теперешней власти я уже ничего хорошего не жду.

С уважением к Вашему сану — Н. П.

11.07.2007 г.».

Дабы ускорить движение жалобы по бюрократическому желобу, решил самолично передать ее в руки ближайших соратников силового министра. Адрес хорошо известен: Калужская площадь. За спиной величественного монумента Ленину — службы МВД, со всех сторон огороженные металлическим забором с электронными чипами. Год назад вход в апартаменты был свободным. Теперь на пути людского потока стояли преграды, а также наспех сколоченная сторожка, напоминающая избу Бабы-Яги. Пара ступенек — и нечто похожее на лаз. В него торопливо ныряли служивые: в форме и в штатском. Все с красными корочками наперевес.

Я тоже было сунулся с пластмассовым удостоверением Союза журналистов.

— Куда прешь! — преградил путь голубоглазый цербер.

Тогда я достал конверт — помахал перед носом будочника:

— Письмо к вашему министру несу.

Будто из эфира возникла особа в погонах:

— Кидайте в ящик.

В углу стояли две емкости. Одна пластмассовая, похоже, для мусора. Рядом — картонная.

— Я желаю передать заявление ответственному лицу, чтобы на втором экземпляре сделали пометку.

Гримасничая, девица стала объяснять, что у них не так, как везде. Но уж коль очень надо, то… Посоветовала обратиться в отдел писем. И номер телефона назвала.

Слева от проходной оказался маленький дворик, в каком-то смысле зеленая беседка. В центре стояли три скамьи, посредине столик. Ходоков вроде меня тут собралось с добрый десяток. Товарищи потеснились, уступили место.

После четырнадцати часов все, как по команде, кинулись звонить. Наконец и мой черед пришел. Трубку долго не подымали. Я выдержал паузу.

— Ну чего надо? — раздался раздраженный до крайности голос.

Вкратце изложил свой вопрос. Оборвали на полуслове. Дали понять: с каждым канцелярия возиться не будет. Мое предложение: спуститься к проходной и взять мою бумагу — вызвало смех. Сразу и связь прервалась.