Видящий (СИ)

Собственный хриплый голос показался чужим. Дорога вымотала нас всех — уже почти три дня мы ничего не ели и не пили, и мне еще приходилось не так плохо, как старым воинам. Но больше всех страдал сам конунг.

В том, кто сидел у мачты, закутанный в медвежью шкуру, я едва мог узнать Ульва Рагнарсона. За какие-то несколько дней полный сил воин превратился в немощного старца. Неведомая хворь высушила его до костей, выбелила волосы и бороду и даже глаза конунга, способные разглядеть чужие паруса за тысячи шагов даже в темноте, накрыла тьма.

— Скегги! — снова позвал он. — Скегги, подойди сюда!

Я кое-как поднялся со своего места и на четвереньках пополз по ходившей ходуном палубе. Мой конунг звал меня — и я шел. Может, самим богам было неугодно, чтобы он отправился на север за сокровищами Эйрика Светлоокого, но я бы без всяких сомнений отправился за Ульвом снова, будь у меня выбор. И на север, и в Муспельхейм, и даже в темное царство Владычицы Хель — если бы понадобилось.

— Я здесь, конунг.

Я нащупал холодную ладонь. Даже исхудав до костей, его рука оставалась чуть ли не вдвое больше моей. Боги даровали Ульву Рагнарсону много сил — но и они уже заканчивались.

— Ничего не вижу, — прошептал он. — Далеко ли Барекстед?

— Осталось немного.

Я еще раз изо всех сил впился взглядом в далекий горизонт. Нет, ничего. Только бесконечные волны и серое небо. Может, мы и вовсе уже давно сбились с курса — звезд не было видно уже несколько дней.

— Мы уже близко, конунг, — снова соврал я. — Кажется, я уже вижу огни Эльгода.

— Славно. — Ульв с протянул руку и с неожиданной силой стиснул мое плечо. — Как жаль, что я не вернусь туда, не смогу увидеть сына….

— Мы вернемся! — почти закричал я. — Боги милостивы к нам — кажется, буря успокаивается!

— Ты вернешься, Скегги, — усмехнулся Ульв. — Но того, что сделал я, боги не простят. Мои ноги уже ступили в холодные воды Гьёлль.

Конунг уже давно не мог встать — с того самого дня, как мы пересекли границу голубых льдов. Только руки еще служили ему, но с каждым часом все хуже. Неужели я привезу в Эльгод мертвеца?..

— Нет, конунг! — Я стащил с плеч свой плащ и закрыл неподвижные конечности. — Мы еще сядем за стол в Большом доме, и Ярви Скальд сложит песню о нашем походе!

— Жаль, что Всемогущий Отец не слышит тебя. — Ульв улыбнулся, глядя на меня ослепшими глазами. — Нет, юный Скегги, о таком не складывают песен. Никто не должен узнать, что мы сделали и что привезли из страны вечного холода. Когда я умру…

— Ульв конунг…

— Помолчи, Скегги Торлейвсон. — Ульв нахмурился и на мгновение словно превратился в себя прежнего. Я тут же прикусил язык. — У меня осталось слишком мало времени, чтобы я мог тратить его на споры с юнцом. То, что я везу с собой, нужно спрятать. Я могу доверять только тебе…

В мои руки лег увесистый сверток. Так значит, что-то там все-таки было?!? Половину хирда Ульв оставил на тех берегах, и еще пятеро умерли от ран уже в море — но теперь я хотя бы знал, что все это не зря. Как он смог спрятать?..

— Это?..

— Молчи, Скегги! — Конунг обхватил меня за шею и, наклонив мою голову к себе, зашептал прямо в ухо. — Никому не показывай и никому не говори. Никто не должен узнать о том, что здесь! А теперь поклянись, Скегги, сын Торлейва, что сделаешь то, о чем я попрошу тебя…

— Клянусь, конунг!

Все, что угодно. Даже если бы я уже знал, что мне предстоит сделать — все равно бы поклялся. Но, боги, лучше бы я остался за голубыми льдами! Шепот Ульва все затихал, и вместе с ним, казалось, затихает и мое сердце. Один Всемогущий, за что мне это все?..

— Антор! Антор, проснись!

Кто такой этот Антор? Надо мной склонилась прекрасная дева. Я едва мог разглядеть ее лицо, но она была красивее всех, кого я видел в жизни. Я протянул руку, чтобы коснуться ее, но пальцы встретили лишь металл кольчуги. Неужели сам Один послал одну из своих валькирий, чтобы отвести меня в Светлые Чертоги и спасти от бесчестия?.. Если бы это было так! Но разве валькирии не приходят только к тем, кто погибает в бою? Я разлепил пересохшие губы, чтобы спросить — но прекрасное синеглазое лицо уже исчезало, истаивало, как дымка…

И вот мое черное дело почти закончено. Я отступил на шаг. При тусклом свете факелов Конунг Ульв не выглядел мертвецом. В своей боевой броне он вновь стал таким, каким мы все его знали — могучим великаном, который не боялся ни врагов, ни йотунов, ни самого Рыжебородого Тора. Доспехи надежно скрывали исхудавшее и немощное тело.

И так же и я должен сокрыть то, что мы привезли из-за вечных льдов. Обломанный клинок, выкованный когда-то то ли цвергами, подземными карликами, то ли богами-Асами, то ли самим Мимиром еще до начала времен, поблескивал в темноте алым камнем. Словно просил еще раз хотя бы прикоснуться к длинной рукояти — и не я один чувствовал это.

— Пора уходить, — проворчал один из воинов. — Дурное дело мы сделали, Скегги. Без корабля конунгу никогда не попасть в Чертоги Всеотца.