Видимость — «ноль»

— Слушай, маркони, а что это капитан не в себе? Как стали собираться, так покой потерял. С чего бы это?

— Потеряешь… — неопределенно отозвался Рудин. Он догадывался, в чем дело, но рассуждать на эту тему не хотел. Когда капитан нацепил кобуру, взял портфель, ему велел взять полевую сумку да еще охрану приказал снарядить, Рудину стало ясно: возвращаться придется с засургученными пакетами. А их выдают лишь в одном случае — перед выходом в море.

Капитан действительно был, как выразился юнга Серега Зимин, не в себе. Всего час назад у него еще теплилась надежда встретить Новый год здесь, но вызов в пароходство менял все. Он шел молча и хмуро, а в голове у него, словно дрянная пластинка, прокручивался месячной давности разговор в техотделе пароходства. Он требовал, чтобы пароход поставили в док.

— Поймите, мы уже семь месяцев таскаемся со скоростью пешехода. Мы не годимся даже в баржевый конвой. Ведь это безумие — с таким винтом идти через Атлантику, а нам рано или поздно придется. Это же все равно что фланировать по переднему краю в расчете на перелет, недолет или пальбу мимо.

— Понимаю вашу озабоченность, капитан. — Ах, как противно, долго, не спеша старичок инженер протирал пенсне, упрямо глядел мимо него. — Судя по вашей докладной, лопасть вы изволили погнуть недавно, в Карском море. Причем замечу, всего одну. Вам, голубчик, еще повезло, учитывая ледовую обстановку минувшей полярной навигации.

— Но нам еще во Владивостоке поставлен винт с неправильно рассчитанным шагом. Удар льдины усугубил… Из-за винта машина все время работает на пределе, котлы в аварийном состоянии. Все может к черту полететь в любой точке океана.

— Позвольте, но какие к нам претензии? — Инженер развел руками: в одной — пенсне, в другой — носовой платочек. — Все вопросы к тому, кто принял судно…

Как он тогда не сорвался? Его недвусмысленно обвинили в том, что он прохлопал брак. Не объяснять же, что лесовоз из Владивостока шел в Америку на ремонт, а вместо этого пришлось срочно доставлять снабжение в заполярные порты. Не рассказывать же о ранней подвижке льдов в Восточно-Сибирском море, о том, как льды выжимали на запад суда, уродуя обшивку, калеча винты. Сам прекрасно все знает. Капитан ответил лишь одной фразой: «Вы должны понять, война заставила».

Инженер наконец прицепил пенсне, сказал:

— Война войной, голубчик. Кто-то под предлогом временных трудностей сделал вам ремонт по принципу тяп-ляп. Вы не устояли перед требованием немедленно выйти в море, не позволили себе испросить пару дней для скрупулезнейшей проверки всего, что нагородили дальфлотские ремонтники. В мирное время мы бы исправили ваш брак. У нас прекрасный завод. Вы были там? Нет? А жаль, убедились бы, что теперь нет ни сил, ни материалов. Понимаете, ни-че-го. Вы бы увидели, кто там остался. У меня внучка в «глухарях». Шестнадцать лет — и заклепки, кувалдой, в две смены.

Пришлось самим обрубить погнутую часть лопасти. И вот теперь этот вызов в пароходство. Давно ожидаемый и все равно заставший врасплох.

В кабинете начальника пароходства стелилось облако табачного дыма. Когда Веронд доложил о себе, хозяин кабинета начал без всяких предисловий:

— Итак, погрузку вы закончили.

— Давно. Сейчас своими силами пытаемся привести в порядок котлы.

— Ремонт закругляйте срочно.

— Но…

— Знаю, о чем собираетесь сказать. Отменить приказ не имею права.

— Но, — упрямо продолжал Веронд, — «Ванцетти» в любой момент может оказаться беспомощным, как разбитый параличом старик. Страна может потерять пароход. — Говорил с холодным спокойствием, словно речь шла не о нем самом, его команде и судне, а о ком-то чужом. — Но… это не значит, что я прошу вас отсрочить или отменить приказ. Я лишь ставлю вас в известность о состоянии судна, как видите, даже без письменного рапорта. Капитан ведь имеет право на это?

— Да, Владимир Михайлович, имеет, но он, то есть вы, обязан мобилизовать все силы, чтобы дойти куда приказано. Вот пакет. Координаты, где его надлежит вскрыть, указаны. Распишитесь в получении.

Прежде чем поставить дату и подпись, Веронд полюбопытствовал, за чьею она следует. «Цибулькин Владимир Андреевич, капитан «Кузнеца Лесова». Почти месяц они стояли на лесобирже рядом. Где он теперь?

Размашистая подпись не уместилась в отведенной клетке. Веронд смущенно пыхнул трубкой, виновато посмотрел на начальника пароходства и встретился с его странно-настороженным, изучающим взглядом.

— Вы, кажется, знали капитана «Кузнеца Лесова»?

— Как понять — знал? — севшим голосом переспросил Веронд.

— Не хотел сообщать перед выходом, но… Но, может быть, правильнее, чтобы вы знали: «Лесов» погиб. Все погибли.