Видоизмененный углерод

Тут дело в чем-то другом.

Я кивнул на двери отеля.

– Хорошо, пошли.

Двери открылись, впуская нас, и «Хендрикс» ожил.

– Добрый вечер, сэр. Сегодня вечером к вам нет гостей…

– Ты разочарован, да, Ковач? – фыркнул Кертис.

– …и не было ни одного звонка после вашего ухода, – невозмутимо продолжал отель. – Вы хотите пригласить этого человека в качестве гостя?

– Да, разумеется. У вас есть бар, где мы могли бы посидеть?

– Я же сказал – к тебе в номер, – прорычал Кертис и тотчас же взвизгнул, налетев голенью на низенький столик с металлической крышкой.

– Бар «Полуночная лампа» находится на этом этаже, – неуверенно произнес отель, – но в нем уже давно не было посетителей.

– Я сказал…

– Заткнись, Кертис. Разве тебе никто не говорил, что торопиться во время первого свидания нельзя? Хорошо, пусть будет «Полуночная лампа». Зажгите её для нас.

В противоположном конце вестибюля, рядом с консолью автоматического заселения постояльцев широкая секция задней стены с недовольным скрежетом сдвинулась в сторону, и в образовавшемся отверстии зажегся свет. Не обращая внимания на презрительно фыркающего у меня за спиной Кертиса, я шагнул в проем и заглянул в бар «Полуночная лампа», к которому вела короткая лестница.

– Это устроит. Заходи.

Внутренний интерьер бара «Полуночная лампа» оформлял человек, подошедший к работе чересчур буквально. Стены, покрытые психоделическими завитками полуночной синевы и багрянца, были увешаны гирляндами самых разнообразных часов, показывающих или строго полночь, или полночь без скольких-то минут, переплетенных со всеми известными человечеству видами ламп – от первобытных глиняных светильников до световых сосудов с распадающимися энзимами. Вдоль противоположных стен стояли скамьи, а перед ними столики с крышками в виде, циферблатов. Центральную часть помещения занимал круглый бар в виде старинных часов. У цифры двенадцать застыл неподвижно робот, состоящий исключительно из часов и ламп.

Фантастическое ощущение усиливалось благодаря полному отсутствию других посетителей. Проходя к ожидающему нас роботу, я отметил, что Кертис немного успокоился.

– Что будут пить джентльмены? – неожиданно произнесла машина, не имеющая видимого голосового отверстия.

Её лицо было сделано в виде древних аналоговых часов с тонкими, словно паутина, стрелками в стиле барокко и римскими цифрами. Я обернулся к Кертису.

– Водку, – бросил тот. – Со льдом.

– Виски. Того же сорта, что в баре из номера. Комнатной температуры, пожалуйста. Оба напитка запишите на мой счет.

Лицо-циферблат кивнуло, и многосуставная рука принялась выбирать стаканы с полки наверху. Другая рука, оканчивающаяся лампой с множеством носиков, налила в стаканы заказанные напитки.

Взяв стакан, Кертис плеснул щедрую порцию водки себе в горло. Шумно всосав воздух сквозь зубы, он одобрительно крякнул. Я осторожно пригубил виски, гадая, сколько времени прошло с тех пор, как эта жидкость в последний раз протекала по трубкам и кранам бара. К счастью, мои страхи оказались напрасными, поэтому я сделал уже более солидный глоток, пропуская виски в желудок.

Кертис с грохотом поставил стакан на стойку.

– Ну а теперь ты готов говорить?

– Ладно, Кертис, валяй, – медленно произнес я, уставившись в стакан. – Полагаю, у тебя есть для меня сообщение.

– А то как же. – Его голос натянулся, готовый вот-вот треснуть. – Дама сказала, ты должен принять её щедрое предложение, или будет хуже. Вот так. Мне было велено дать тебе время подумать, поэтому я допью водку.

Я уставился на лампу из марсианского песчаника, висящую на противоположной стене. Настроение Кертиса начинало приобретать смысл.

– Значит, я забрался в твои владения, так?

– Ковач, не шути с огнем. – В голосе шофера прозвучало отчаяние. – Скажешь одно неверное слово, и я…

– Что?

Поставив стакан на стойку, я повернулся лицом к Кертису. Он был вдвое моложе моего субъективного возраста, молодой и физически накачанный, к тому же заведенный химией, что создавало иллюзию непобедимости. Кертис так напоминал меня самого в этом возрасте, что я почувствовал себя неуютно. Мне захотелось встряхнуть шофера.

– Так что ты со мной сделаешь?

– Я служил в морской пехоте Солнечной системы.

– В качестве кого, мальчика на побегушках?

Я почти ткнул его кулаком в грудь, но вовремя уронил руку. Смутившись, я понизил голос.

– Послушай, Кертис, остановись. Так будет лучше для нас обоих.

– Ты считаешь себя таким крутым, мать твою, да?

– Тут дело вовсе не в крутости, ма… Кертис. – Я едва не назвал его малышом. Похоже, какая-то моя частица все же хотела драться. – Речь идёт о двух совершенно разных биологических видах. Чему тебя учили в морской пехоте? Рукопашному бою? Двадцати семи способам убить человека голыми руками? Внутри ты по-прежнему человек, Кертис. А я чрезвычайный посланник. Это не одно и то же.