Вихрь стали и огня: Второй вал

Тут улицу огласил вой и рокот большого мотора. Величественно, словно фрегат, по улице плыл тот самый автобус. Он аккуратно маневрировал между домами и заборчиками, и вскоре люди могли хорошо оглядеть его. Мимо лица Аврен проплыл красный борт, и она ощутила приступ тошноты, такой неприятный запах шёл от совершенно чистого транспортного средства. Он встал напротив отеля, передняя дверь с мягким звуком открылась. Оттуда вышли несколько человек, точнее 17, которых встретили, и все стали расходиться. Двигатель заглох, а затем уродливый водитель вышел, после чего запер своего гиганта и пошёл прочь. Девушки с трудом допили чай и пошли в номер.

По пути Аврен пыталась вспомнить что- то про город, и тут её осенило- они же зажили хорошо, деньги потекли рекой. Так где же все эти деньги? Не могли же все попрятать всё по сейфам, книгам и тому подобное. Тут она и увидела, что во дворах стоят дорогие машины, которые совсем недавно появились в продаже, а изредка встречалась профессиональная техника, которую не могли себе позволить простые люди.

Она поняла, что в некоторой степени этот город был ширмой. За ней пряталось нечто, что- то страшнее и ужаснее, а пока оно нависло над ними и ждало. Тут девушка что- то почувствовала за спиной. То ли холодное дыхание, то ли стук копыт или треск костей, но она только потянулась к нагрудному карману, а Мия уже успела развернуться и ударить ногой. Та пролетела примерна на уровне головы (Мия рассчитывала сбить врага). Только там никого не было… Лишь слабый ветерок подул в ту же секунду, где- то заскрипел флюгер.

В номере они решили поесть по- человечески, и на столе оказались консервы, колбаса и нормальный чай. После трапезы Мия покинула комнату, а Аврен встала напротив окна, любуясь игрой света на склонах холмов и блеском воды. Так она стояла до того момента, как солнце стало садиться, в ту секунду она отвернулась, а вернувшись в привычное положение, увидела то, что озадачило её. Рядом с водой озера, метрах в шестистах от дома, стояла прекрасная лошадь и двигала мордой в редкой траве на берегу. Тут она согнула ноги и легла, только постоянно шевелился хвост да ушки.

Красивый серый скакун с очень светлой гривой лежал и словно ждал чего- то. Тут она и заметила ребёнка лет пяти, который шёл в сторону лошади, будто завороженный. Она почему- то почувствовала тревогу, но дитя всё шло в сторону воды. Аврен не могла пошевелиться, а только смотрела в глаза лошади. Голубые, такие глубокие со странными зрачками, они уставились на малыша, а тот уже был в двух шагах. Животное позволило тому погладить себя, после чего ребёнок осмелел, и вскоре уже трепал её гриву. Проведя рукой по прекрасной спине, он внезапно остановился.

Тут раздавался вопль, который издал мальчик или девочка- было не видно. Девушка заметила, что рука ребёнка не могла пошевелиться, а вокруг неё стали появляться капли чёрной, грязной жидкости, которая стекала по бокам лошади.

Голова её поднялась, и обнажилась пасть, откуда высунулся длинный раздвоенный язык; над домами повис вопль, да такой страшный, что мог напугать кого угодно. Животное начало преображаться под плач ребёнка: задняя часть тела стала тяжелее, ноги пропали. В общем, всё за рёбрами превратилось огромный рыбий хвост. Шея растянулась, теперь была видна голова во всей красе: вся грязно- чёрная, на месте ноздрей зияла дыра в форме бабочки, во рту торчали кривые зубы- клыки, а над ушками появились рога, загнутые буквой "Г" вперёд.

Это страшилище пришло в движение- сначала просто раскачивалось на месте, а затем поползло к воде. Не было в нём уже той грации, присущей скакунам; медленно переваливаясь, оно оказалось около воды, а затем совершило гигантский прыжок, после которого брызги покрыли всё вокруг. Над гладью озера ещё долго висел ужасающий вопль, преисполненный первобытной яростью.

–Келпи…– только и смогла прошептать Аврен.

Она всё ещё стояла, пытаясь прийти в себя. Усилиями воли, она заставила себя взять блокнот и сесть за стол. На странице, которой лишь предстояло стать заполненной, кривым почерком оказалось выведено имя этого древнего и злого существа. Аврен не могла ничего сделать, а когда смогла вновь взять ручку, то поняла, что пора занавесить шторы и включить свет.

Тяжёлые фиолетовые куски ткани, в некоторых местах прожжённые сигаретами, сдвинулись с места со скрипом, а через секунду зажегся бледный, будто больничный, свет люстры, испустившей сноп искр в месте крепления. Холодный свет залил комнату, теперь девушка видела подтёки на стенах и странные пятна, которые явно пытались оттереть, но сделали только хуже.

Пока Аврен задёргивала шторы, Мия стояла где- то посреди города и задумчиво чесала свой затылок. Лицо, довольно спокойное и красивое, было неподвижно, но тут она тяжело сказала:

–Эх, заблудилась…