Викинги. Мореплаватели, пираты и воины

Сосредоточение древнеанглийских записей на антицерковной направленности рейдов северян представляют собой один из аспектов культурных различий между язычниками-скандинавами и христианами-европейцами в VIII столетии. Даже в Дании, наиболее, если можно так выразиться, передовой из трех скандинавских стран, взаимоотношения основных групп общества и класса элиты значительным образом отличались от тех, чтобы были свойственны Северо-Западной Европе. Отсутствие унитарной церкви и даже общей религии ослабляло перспективы появления единой национальной монархии.

Слабость или нехватка действенных рычагов управления у центральной власти подразумевали произвол со стороны отдельных лиц, племен и кланов как нечто неизбежное и даже само собой разумеющееся. Постоянно набиравшие силы и упрочивавшиеся в положении монархии различных английских королевств обладали способностью предотвращать акты насилия с помощью законов, которые к тому же одобрялись Церковью. Близкие взаимоотношения Церкви и государства ограничивали агрессию таким образом, каким не могла действовать культура викингов. Впоследствии, когда в силу обстоятельств скандинавы стали проникать в относительно мирную по большей части континентальную Европу, неограниченное насилие (вполне повседневное явление в землях северян) нашло привлекательные русла для излияния на более слабых европейцев.

Украшение представленного здесь меча совершенно очевидно испытало саксонское влияние. Аналогичные предметы извлечены из реки возле Джиллинга (Йоркшир) и Фискертона (Линкольншир) (Британский музей).

Подготовка

В раннем скандинавском обществе привычным воинским соединением являлось, по сути, все племя. Дальнейшие деление на части принимало форму семьи или клана. В древненорвежском языке для обозначения такой расширенной семьи использовалось слово «этт» (aett). В «Старшей Эдде» описываются Ангантюр и его сыновья, фактически военный отряд (как говорили, берсеркеров), похороненные в общей могиле после поражения и смерти в бою. В культуре, где семья являлась основополагающей боевой единицей, ежедневные тренировки представляли собой, в общем-то, естественное и само собой разумеющееся занятие.

Некровная лояльность базировалась по большей части на основе явления, называемого «экономикой пожалований», основой которой служили взаимоотношения вожака и его сподвижников. Такие связи часто могли оказаться подняты на самый высокий уровень, становясь более привычным явлением, чем родственные. Фактически подобные тенденции приводили к формированию «искусственных кланов». Другой версией некоего псевдоклана могли служить объединения маргинальной безземельной молодежи, добывавшей себе пропитание разбоем и войной. Именно такой элемент, по всей видимости, послужил питательной средой для возникновения скандинавских историй о берсеркерах. В некоторых сагах берсеркеры предстают перед нами в отрядах бродячих разбойников. В раннесредневековом обществе Исландии, где очень и очень многое строилось на семье, земельном держании и четко определенных правах поселенцев, берсеркеры являлись лишенными корней аутсайдерами (см. стр. 98).

Фрагмент насадки копья с украшением из серебра. Несколько подобных норвежских копий хранится в Государственном музее в Осло (Британский музей).

В сагах уцелело несколько вариантов клятв, которыми связывались члены «искусственного клана». Одну такую мы находим в «Гислиевой саге», где все описывается в следующих словах:

Бралась длинная дерновина, оба конца которой еще не были оторваны от грунта. Она поднималась копьем с таким длинным древком, что, протянув руку, мужчина едва способен дотянуться до гвоздя, который удерживает наконечник. Те, кто хотел скрепить узы клятвой, смешивали кровь под куском поднятого дерна. Встав на колени, они произносили священные слова клятвы, пожимали друг другу руки и призывали в свидетели богов, обещая мстить один за другого.