Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя

– А я? – спросил Фуке, в свою очередь поднимаясь с места.

– Вы? Вы только благородный человек. Повторяю: остерегайтесь Кольбера!..

– И это все?

– Я сделала все, что могла, рискуя погубить свою репутацию. Прощайте.

– Не прощайте, а до свиданья!

– Быть может… – произнесла маркиза.

Протянув Фуке руку для поцелуя, она так решительно направилась к двери, что Фуке не посмел преградить ей дорогу.

С поникшей головой, с омраченным лицом отправился он в обратный путь по подземному ходу, соединявшему два дома.

Глава 7.

АББАТ ФУКЕ

Быстро пройдя подземелье и нажав пружину возле зеркала, Фуке снова очутился в своем кабинете Едва успел он войти, как услышал стук в дверь и знакомый голос, кричавший:

– Монсеньер, отоприте, пожалуйста!

Фуке быстрым движением скрыл следы своего волнения и отсутствия: разбросал по столу бумаги, взял в руку перо и, чтобы выиграть время, спросил через дверь:

– Кто там?

– Как! Монсеньер не узнает меня, – ответил голос.

«Как не узнать тебя, дружище?» – сказал Фуке про себя.

– Это вы, Гурвиль? – спросил он громко.

– Конечно, я, монсеньер.

Фуке поднялся и, в последний раз посмотрев на зеркало, отпер дверь и впустил Гурвиля.

– Ах, монсеньер, какая жестокость! – воскликнул он.

– Почему?

– Вот уже четверть часа, как я умоляю вас отпереть, а вы даже не отвечаете.

– Запомните раз навсегда: я не терплю, чтобы меня беспокоили во время работы. Хотя вы, Гурвиль, и составляете исключение, я все же хочу, чтобы для других мое запрещение оставалось в силе.

– В такую минуту, монсеньер, я готов разбить, снести, опрокинуть всякие запреты, все двери, замки и стены.

– Ого! Значит, случилось что-нибудь очень важное? – спросил Фуке.

– Очень.

– Что же произошло? – продолжал Фуке, слегка обеспокоенный волнением своего ближайшего сотрудника.

– Учреждена тайная судебная палата.

– Мне это известно. Но разве она уже собралась?

– Не только собралась, монсеньер, но уже успела вынести приговор…

– Приговор? – произнес министр, побледнев и с дрожью, которую он не мог скрыть. – Кому же?

– Вашим друзьям.

– Лиодо и д'Эмери?

– Да, монсеньер.

– К чему же они приговорены?

– К смертной казни.

– Не может быть! Нет, это невозможно!.. Вы ошибаетесь, Гурвиль.

– Вот копия приговора, который сегодня должен быть подписан королем.

Быть может, он уже подписал его.

Фуке схватил бумагу, быстро пробежал ее и возвратил Гурвилю со словами:

– Король не подпишет этого приговора.

– Монсеньер, Кольбер смелый советчик… Опасайтесь его.

– Опять Кольбер! – воскликнул Фуке. – Вот уж два-три дня я беспрерывно слышу это имя! Слишком много чести для такого ничтожества. Пусть Кольбер появится, и я рассмотрю его; пусть он поднимет голову, и я раздавлю его; но согласитесь, что бороться можно только с таким противником, который хоть что-нибудь из себя представляет.

– Терпение, монсеньер, вы не знаете Кольбера… Постарайтесь его изучить. Это один из темных финансовых дельцов, подобных метеорам, которых никогда не видишь до их разрушительного вторжения. Появление их гибельно.

– О, Гурвиль, это уж слишком, – возразил Фуке, улыбаясь. – Меня не так-то легко запугать, друг мой. Кольбер – метеор! Черт возьми! Мы еще посмотрим, что это за метеор… Давайте мне факты, а не слова. Что он сделал до сих пор?

– Он заказал парижскому палачу две виселицы, – сказал Гурвиль.

Фуке поднял голову, и в глазах его сверкнула молния.

– Вы уверены в том, что это правда? – вскричал он.

– Вот вам доказательство, монсеньер.

И Гурвиль протянул Фуке записку одного из секретарей городской ратуши, верного сторонника суперинтенданта.

– Да, действительно, – пробормотал Фуке, – воздвигается эшафот… Но король не подписал, Гурвиль, и не подпишет приговора!

– Это мы скоро узнаем, – заметил Гурвиль.

– Каким образом?

– Если приговор подписан королем, виселицы сегодня же вечером будут отправлены к городской ратуше, чтобы завтра утром можно было их поставить.

– Нет, нет! – снова воскликнул Фуке. – Все вы ошибаетесь и вводите меня в заблуждение. Не дальше как позавчера у меня был Лиодо, а три дня назад я получил от бедняги д'Эмери сиракузское вино.

– Это только доказывает, – возразил Гурвиль, – что судебная палата была собрана тайно, совещалась в отсутствие обвиняемых, и как только дело было закончено, их арестовали.

– Разве они арестованы? Но как, где, когда?

– Лиодо – вчера на рассвете, д'Эмери – позавчера вечером, когда он возвращался от своей любовницы; их исчезновение никого не встревожило, но внезапно Кольбер сорвал маску и приказал обнародовать это дело. О нем теперь кричат на всех улицах Парижа, и, по правде говоря, только вы, монсеньер, не знаете об этом событии.

Фуке с возрастающим волнением ходил взад и вперед по комнате.

– Что вы думаете предпринять, монсеньер? – спросил Гурвиль.

– Если бы все это было верно, я отправился бы к королю. Но прежде чем ехать в Лувр, я побываю в городской ратуше. Если приговор утвержден, тогда посмотрим. Едем же! Откройте дверь, Гурвиль.

– Осторожнее, – предупредил тот. – Там аббат Фуке.