Виконт Линейных Войск 8 (огрызок)

— Наша деревня в десяти милях отсюда, за границей. — Отвечает женщина, но с каждым словом ее голос становится все более хриплым и к нему добавляются булькающие нотки.

И вновь все кажется логичным. Расстояние достаточно далеко, чтобы понять, почему они вышли к городу ночью и достаточно близко, чтобы был резон отправляться всей семьей.

Но все же что-то не дает покоя.

— Пару дней назад к нашим вратам уже подходила большая группа беженцев, несли какую-то чушь про упырей, пока их не забрал инквизитор. В пути вам не встретилось ничего подозрительного?

— Кхе, кхе. Не переживайте об этом, просто тьманик в деревне порезвился. — Впервые говорит замотанный бинтами старик. И его голос кажется каким-то скрипучим и… неживым.

Позади слышится топот латных сапог. Дежурный привел из кабака капитана стражи. Одного. Похоже, дробить прибыль с маленького дельца капитан не хотел.

Путники стали вяло с ним торговаться прямо через запертые ворота, причем доселе говорливая женщина почему-то молчала.

Сержант спустился со стены. Он знал, что скоро придется открывать тяжелый засов и ворота. Даже втроем это было тяжело, толстые доски врат были обшиты стальными пластинами и щедро усеяны заклепками.

Вышло даже хуже, открывать врата пришлось вдвоем. Вскоре капитан договорился о цене и дал подчиненным отмашку, даже не думая помогать. Вместе с дежурным они убрали массивный засов и подналегли на створку врат. Петли тяжело скрипят.

Проход медленно расширяется, пока не становится достаточно крупным, чтобы через него пролез человек.

Холодный ветер, что до этого дул в спину, внезапно меняет направление и стражника окатывает явственный запах разложения. Похоже, старик совсем плох, ему срочно нужен целитель.

Путники неуклюже устремились к проходу, запинаясь друг об друга. Вблизи они казались еще более уставшими и апатичными, на лицах никаких эмоций. Они словно застыли восковыми масками, чем вызывали бессознательную неприязнь.

Сгорбившийся старик, то ли булькнув, то ли выругавшись себе под нос, ударил закутанной в тряпки тростью по вратам, привлекая внимания стража.

— Аккуратнее, старик. — Предостерегает его дежурный.

— Надо было распахивать шире. — Скрипит закутанная в плащ фигура и направляется к капитану.

Сержант оборачивается к путникам и бессознательно касается рукояти меча. Быть может и показалось, но вблизи, под тряпками он заметил кровь. Вот только подойти и проверить не получается. Капитан получает свои монеты и взмахивает рукой:

— Закрывайте!

Закрыть ворота вдвоем оказалось еще тяжелее, чем открыть. Схватившись за стальные кольца, они вдвоем изо всех сил тянут ее на себя, но почему-то ничего не выходит. Тяжелая створка даже не шатается, намертво встав на месте.

— Вот напасть-то… Провалиться им в бездну! — Сплевывает Сержант.

Может, что-то заклинило их? Должна же быть причина, по которой они вообще перестали двигаться.

Пока дежурный пытается расшевелить створки, толкая их всем телом вперед, сержант, снимет с крепления факел и подносит его к петлям, чтобы рассмотреть.

В отблесках пламени его встречает не серебристая сталь, а сплошные хлопья ржавчины. Петли выглядят так, словно несколько лет пролежали в земле.

— Что за… — Протягивает он, касаясь петли рукой.

Хруст! Петля надламывается и врата, что совсем недавно непоколебимо стояли — быстро заваливаются прямо на него.

Сержант инстинктивно отпрыгивает в сторону, высекая своей кольчугой искры из брусчатки. Медленно!

Тяжелый пласт из дерева и стали падает, словно гигантская челюсть, обрушиваясь на нижнюю часть тела. В грохоте приземлившихся ворот даже не слышен хруст костей.

Клубится пыль, забиваясь в нос и легкие. Он пытается дернуться вперед, но понимает, что намертво застрял. Попытка помочь себе ногами ни к чему не приводит, он просто не чувствует их.

Он пытается оглянуться, но видит лишь торчащую руку дежурного и лужу крови. Упавшая створка врат просто размазала его по брусчатке. Сержант вновь пытается дернуться. Безуспешно. Сам он не справится.

— Помогите! — Просит он путников, но те безучастно смотрят на него немигающим взглядом. Никаких эмоций на лицах. Они стоят, словно манекены. Не двигаются. Совсем. Даже грудь не поднимается для дыхания.

Мертвецам не нужен воздух.

К площади у врат приближается топот сапог. Находящийся неподалеку патруль не мог не услышать грохот.

Четверо с факелами в руках и один стрелок, с угловатым, простеньким стрелкометом. Не успевают они подойти и на десять метров, как четверо падают на брусчатку, словно скошенная трава.

Чуть отставший от них стрелок избегает мгновенной смерти. Отшатнувшись, он лихорадочно сдергивает с пояса рычаг, спешно пытается взвести пружину, но спустя миг тоже падает замертво.

Трех жителей ближайших домов, что осмелились выглянуть из окон или выйти из дома — ждет та же участь.

Минута и на площади у врат вновь воцаряется тишина и покой.

Сержант боится даже дышать, опасаясь, обратить на себя внимание.