Виктор Муравленко

— Таким был и главный буровик Нижневартовска — Валентин Иванович Хлюпин. Даже его, кадрового нефтяника, поражала удивительная работоспособность Муравленко, умение ориентироваться в сложнейшей обстановке, видеть все сразу: кадры, техническую политику, технологию бурения, нефтедобычу, обустройство месторождений, дорожное строительство, быт людей. Он мог вынести Хлюпину выговор за простой бурового станка, но в то же время и создать все условия для бесперебойной работы. Виктор Иванович умел, по словам Хлюпина, соединять мелочи, связывать их в крупный узел, находить комплексные решения. И этому же учил других. Именно учил работать и руководить людьми, часто повторял тому же Валентину Ивановичу: «Вы — государственные люди и должны видеть не только свою кочку, не только свою узковедомственную пользу, а соблюдать государственный интерес. Только так можно руководить предприятием, коллективом». И ему верили, за ним шли, потому что сами видели, что о нефтяных делах он думает днем и ночью, из рабочего ритма не выходит круглые сутки.

Чишинов снова взял со стола один из своих черновиков.

— А вот послушай, что Виктор Иванович говорил о буровом мастере Левине, которого сам приглашал в Тюмень, и не ошибся — тот стал в 1971 году Героем Социалистического Труда, а позже вырос до начальника Управления буровых работ «Сургутнефтегаза» и является одним из самых прославленных нефтяников нашей отрасли: «В этом человеке удивительно гармонично сочетаются мужская красота и профессиональное мастерство, юношеский задор и зрелое понимание своего долга, рабочая честь, большая скромность и доброта».

В 70-е годы это был стахановец в бурении, человек-символ. Не было тогда в Западной Сибири популярнее нефтяника, за исключением, может быть, самого Виктора Ивановича Муравленко. Они были знакомы еще по Сызрани. А Левин привез за собой в Тюмень целую бригаду. По распоряжению Муравленко им построили двухэтажный дом, чтобы жили семьями. Между прочим, медаль Героя он получил будучи беспартийным. Это к тому, что каждый рабочий мог достичь высот и наград за свой самоотверженный, рекордный труд…

Высоко ценил Муравленко и руководителя «Нижневартовскспецстроя» Ефима Аркадьевича Луценко. Тот тоже, как и Аржанов, был юнгой, участвовал во время войны в морских сражениях, имел орден Суворова. А у Виктора Ивановича к морякам было особое отношение еще с периода работы на Сахалине, он восхищался их мужеством и героизмом. От Луценко и Яна Михайловича Малинского, управляющего трестом «Нижневартовскжилстрой», зависела судьба выполнения напряженных планов по вводу в городе объектов жилья и соцкультбыта. Эти два темпераментных строителя порою схватывались и доказывали до хрипоты свою правоту, но то были не личные амбиции, а желание решить задачи быстрее и качественнее. У Луценко была лучшая художественная самодеятельность, лучшие футбольная и хоккейная команды, которые занимали первые места не только в городе и округе, но и в области. Сам он напоминал аристократа, даже на праздниках пил только шампанское. Однажды за столом Муравленко, шутя, сказал ему: «Ефим, сколько лет живешь на Севере, а так и не научился пить водку». При Малинском, начиная с 1972 года, ежегодно вводилось в эксплуатацию по две школы — темпы строительства были очень высокими. Но ведь и прибывало в Нижневартовск каждый год до полутора тысяч детей школьного возраста. Народное образование в городе по праву стояло на первом месте в округе и области.

К сожалению, Малинский попал в автомобильную аварию, вышел из больницы с тростью, но в тот же день приступил к работе. Его уговаривали какое-то время отдохнуть, но куда там! Он и представить не мог свою жизнь без труда, о покое и слушать не желал. Так и шли хтройки — с утра до вечера. А ночью страшные боли. Через год началась гангрена. Сначала лишился одной ноги, затем — второй. Болезнь приковала этого жизнелюбивого деятельного человека к постели. Однако в общении он по-прежнему оставался добрым, мудрым, сердечным. Рано умер. Но остался в памяти строителем-созидателем, слился воедино со всеми, кто создавал на Тюменском Севере богатство и будущность страны.

— Сами-то пожить как следует не успели, — задумчиво проговорил Леша.

— А что ты вкладываешь в это — «как следует»? — спросил Николай Александрович. — Бесконечный отдых на Лазурном Берегу или хождение по ночным клубам? Так то самая пустая и никчемная жизнь, вроде отбывания «тюремного срока» на земле. Это не веселье, а скука, пресыщенность. Напоминает шевеление червей в навозной куче. Сами они ничего не производят, питаются только мертвой плотью, потому что сами мертвы с рождения. Мне жалко таких людей. Я их презираю. Муравей в природе — вот образец неустанного труда, «умного делания». Да, жизнь его коротка и опасна, но он тянет порой непосильную ношу и упорно движется к цели. А надо будет — и с червяками разберется, чтобы не мешали строить.

Помолчав немного, Николай Александрович продолжил: