Виктор Суворов: исповедь перебежчика

— Наши для меня — это мой народ: русский, украинский. — я его не предавал и еще такое о нем расскажу.

Мне говорят: дескать, мы — верные гитлеровцы (был же договор с Гитлером о дружбе), а я возражаю: все это, ребята, ерунда. Сталин же подпись в пятьдесят восемь сантиметров поставил (ты не представляешь, что это такое — больше полуметра. Смотри, я на рулетке эту отметку сейчас покажу, чтобы тебя не обманывать).

— Подпись под договором о дружбе?

— Нет, на карте раздела Польши. Они провели границу, и там — я пришлю тебе фотографию этой карты! — Иосиф Виссарионович начинает писать: «И. Ст.» — потом остановился и на пятьдесят восемь сантиметров махнул.

— Урка!

— Спрашивается: «Что же это он в такой эйфории-то, а?», а я объясняю (британская разведка что-то не додумалась до такого): весел он оттого, что подпись эта нелегитимная. Ну, сам посуди: Риббентропа автограф стоит — он имперский министр иностранных дел, а кто такой Сталин? Не глава государства, не глава правительства.

— Всего лишь Генеральный секретарь ЦК…

— какой-то партии.

— …ВКП(б)…

— Это первое, что доставляет ему определенную радость, а второе — Польшу же поделили: половину мне, половину тебе. До этого был пакт Молотова — Риббентропа, и вот 1 сентября Гитлер нападает на Польшу, а Сталин выжидает: «А я пока не готов». Великобритания и Франция объявляют войну.

— …Германии…

— да, а сейчас выйди на улицу и спроси любого мальчика или девочку: «Кто Вторую мировую войну развязал?». Они скажут: «Гитлер», а я уточняю: подписали-то пакт и секретный протокол о разграничении сфер влияния в Москве, где Гитлера не было, — присутствовали Риббентроп, Молотов и Сталин. Разделив Польшу, Гитлер воюет уже против Великобритании, Франции и потенциально против Соединенных Штатов Америки, и 3 сентября, когда эти страны объявили ему войну, стало началом его конца.

Коба мог предложить: «Смотри, пол-Польши мне, пол-Польши тебе, но нападаем не 1 сентября, то есть не через неделю, а на следующий месяц — мне еще время нужно для подготовки». Это как если бы мы с тобой договорились: «Давай умочим в сортире кого-нибудь». — «Давай!» — «Раз, два, три!». Ты — ба-бах! (Якобы стреляет из пистолета.) — а я только руки потираю: «А у меня нет патронов». Ну и кто из нас плохой человек, а кто невинная жертва? Все так просто, но англичане этого не поняли: вляпались в войну и должны были воевать. Господи, когда я на пальцах все объясняю, их хваленая британская мудрость сразу же меркнет.

Я говорю: «Вас товарищ Сталин, как мальчиков.».

— Так он красавец был, Иосиф Виссарионович?

— Вот я и утверждаю, что британской разведке такое писать не с руки. Я даже больше скажу: если «Ледокол» британская разведка придумала, почему бы тогда в Киеве и в Москве Джеймсу Бонду памятники не поставить? Нас же всегда дураками описывали, которые были к войне не готовы: Сталин, дескать, глупец и прочее, а Джеймс Бонд, получается, сообразил, что мы совсем не такие, и, водя по бумаге моей рукой, восстановил справедливость. Я ведь доказываю, что мы далеко не идиоты.

— Ты подверг коренному пересмотру причины Второй мировой войны и написал: «Я замахнулся на самое святое, что у нашего народа есть, на единственную святыню, которая у него осталась, — на память о так называемой “великой отечественной войне”. Это понятие я беру в кавычки и пишу с маленькой буквы — простите меня! Коммунисты сочинили легенду о том, что на нас напали, и с того самого момента началась великая отечественная война — эту легенду я вышибаю из-под ног, как палач…»

— (Вместе.) «.вышибает табуретку».

— Итак, по твоему мнению, в июне сорок первого года Красная Армия готовилась к удару по Германии, который должна была нанести в июле…

— Точно.

— Почему же в таком случае Гитлер нас опередил?

— Об этом нужно, конечно, спрашивать не у меня, а у него, но, поскольку здесь его нет, — нет? (Оглядывается.) — остается только высказывать предположения. Впрочем, мы можем не только строить догадки, но и опереться на документ — «Обращение Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза» от 22 июня 1941 года. Я специально его не цитировал, и меня теперь обвиняют: «Так ты же у Гитлера все переписал!». Ребята, но если он так сказал, это разве не может быть правдой?