Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя

Ворота перед ними тут же волшебным образом распахнулись, но, похоже, лишь для того, чтобы захлопнуться с новой силой… Я понял: видимо, сейчас и начнет происходить прощание, если уже не происходит. Тут мне в голову пришла сумасшедшая идея, и я, посвятив в ее скрытую суть Славку, залез на забор кладбища с фотоаппаратом в руках (якобы для того, чтобы снять его повыше и получше), как бы сейчас назвали – для дурацкого селфи, а затем, как мне показалось, незаметно спрыгнул на другую сторону ограды! Следом за мной уже почти в открытую стал вскарабкиваться неприметный Слава, но, как выяснилось через почти мгновение, так казалось лишь нам одним, потому что уже через секунду ко мне бросился какой-то мент, и я, естественно, ломанулся от него подальше. Моему примеру последовали сотни граждан, до этого терпеливо ожидавшие возможности проститься с любимым поэтом – якобы буквально через минуту (по словам тех же лживых сотрудников МВД). Началось неописуемое: народ сломя голову ломился через чьи-то могилы в темпе галопа, менты с той же крейсерской скоростью ломились за ними и, настигнув, тут же валили на могилы и там заламывали! Но добежавшие до открытого пространства счастливчики были ошарашены тем, какая огромная очередь растянулась до самой могилы… Среди скорбно и безропотно стоящих людей сновали добровольцы из активистов рок-клуба, имея на рукавах заранее припасенные черные повязки (для облегчения опознавания посвященных в избранные и допущенные к гробу от простых смертных) и довольно бесцеремонно запихивающие всех вырвавшихся из строя обратно. Тогда я остановился, снял с плеча свою сумку с аппаратурой и, повесив на шею фотоаппараты и достав редакционное удостоверение, пошел напрямик. Дорогу мне тут же преградил один из активистов, но, не зная, как реагировать на служебное удостоверение (с печатями и подписями), переадресовал меня ближайшему милиционеру. Тот, внимательно вперившись в него и увидев магические буквы «орган ГК КПСС», чуть ли не отдал мне честь и сделал разрешающий знак рукой. Я обернулся в сторону оставленного моими же настоятельными увещеваниями Славки и пробормотал довольно неразборчиво нечто вроде: «А вот тут еще мальчик со мной – краски мешать?!!». Сотрудник благодушно махнул рукой и в сторону его, и Слава тут же сорвался мелкой рысью в мою сторону. У свежевырытого в земле прямоугольника толпилась небольшая кучка людей. Я, перехватив поудобнее фотоаппарат на груди, стал очень аккуратно протискиваться вглубь ее. И явно вовремя. Гроб, обитый темно-синей материей, стал медленно опускаться внутрь. Я успел сделать несколько кадров из-за чьих-то спин. Затем работники кладбища произнесли: «Прощайтесь…». Я нагнулся и взял в руку горсть земли, оказавшейся влажным песком. Бросил. Глухой удар. Сзади напирали… Я попятился назад и вдруг с ужасом почувствовал, что наступил на чью-то ногу. Обернувшись с приготовленными словами извинения (которые можно только представить в подобной ситуации), столкнулся лицом к лицу с Макаревичем – все слова тут же застряли в горле. Пока я в ступоре завис в ситуации, Андрей кивнул мне едва заметно, я – ему, и мы разошлись. На мгновенно образованную могилу стали устанавливать временный памятник, сначала водруженный в голову, но позже перемещенный в ноги. Отойдя в сторону, я увидел сосредоточенное лицо Артёмия Кивовича Троицкого, который с неистовым упорством фиксировал своим взглядом все происходящее. Могила тонула в свежих цветах, достигнув почти мгновенно высоты в половину человеческого роста! Мимо нее потянулись люди со свежими цветами в руках, строем прошли моряки. Пройдя чуть дальше от могилы, я увидел Костю Кинчева и его супругу Александру. Он стоял с непокрытой головой (в которой еще более стала заметна седина) и нервно курил сигарету без фильтра, обжигая пальцы подкрадывающимся к ним предательским огоньком. Костя молча коротко кивнул мне, я – ему в ответ. Моя занесенная для снимка рука зависла на полпути и вернулась обратно… Затем из вышедших с кладбища спонтанно сформировалась колонна, впереди которой встали девчонки со склоненными российскими флагами и портретами Цоя на руках. Мгновенно возросшая до немереных размеров масса людей прошлась по Невскому до Дворцовой площади. Во время шествия огромную колонну сопровождали несколько машин ППС со включенными «матюгальниками», и если в сторону Богословского нас сопровождали словами: «Вы куда идете – за водкой? Мы там уже были – там все кончилось!» – то на обратном пути из их рупоров неслось уже исключительно: «Срочно освободите дорогу и примите вправо!».

Из воспоминаний очевидца: