Виктор Цой

Мы тут же решили — пора. Ополоснув подвернувшийся пластмассовый стаканчик, в котором хозяин квартиры обычно, надо полагать, взбивал пену для бритья, мы разбавили в нем водой на глазах белеющий “Бэмби” и, преодолев отвращение, выпили, поделив содержимое стаканчика на двоих. Не в том дело, что мы ощутили. В то время нас не мог бы подкосить даже чистый яд, который и теперь достать непросто, а тогда, в пору тотального дефицита… Зачем-то оказавшись в ванной через полчаса после распития “Бэмби”, Цой, выглянув оттуда, поманил меня рукой — пластмассовый стаканчик, из которого недавно мы лакали одеколон, одаривший нас на сутки скверной отрыжкой, скукожился, осел и как бы полурастаял — о ужас! — что же творилось в наших желудках?! В тот раз мы, как водится, смеялись. Но впредь одеколон нас уже никогда не прельщал. Никогда»[30].

Андрей Панов: «Цоя у нас называли “одноногим Хендриксом”. Как-то он в дубленке в подземный переход прыгал. И приземлился прямо перед женщиной. Ту сразу же увезли. Потом он, прихрамывая на ногу, от ментов убегал…»[31]

Максим Пашков

: «Его вообще ноги плохо держали, он их ломал, спотыкался, умудрялся вступить в лужу, которую все обходили, провалиться на тонком льду. Однажды мы драпали от милиции, он прыгнул в подземный переход на Невском с самого верха, сломал ногу, но добрался до парка Победы. Потом ходил с палочкой — всех веселил. Там был Свин (лидер группы “Автоматические удовлетво-рители”) и еще целая компания: кто с зелеными губами, кто с булавками в носу, в ушах… За одно за это тогда забирали. Ну и пьяные, естественно: когда это мы трезвыми ходили по Невскому?

Был еще просто классический случай, когда он умудрился упасть в метро, на спускающемся эскалаторе, вниз головой. Мы шутили, спешили в баню, он был в кожаном пальто до пят, бежал впереди, я его окликнул, хотел что-то сказать, пошутить, и вдруг: “А-а-а…” Я увидел падающую голову. Пальто распахнулось, штаны вельветовые затрещали, оттуда вывалились красные трусы… А я, вместо того чтобы помочь другу, корчился от смеха до коликов. Он даже под обид елся на меня… Много забавного было! Несмотря на то что человек он был мрачноватый, иногда на него нападали приступы веселья. Мы всегда прикалывались: когда он выпивал ликера, то вдруг становился пунцовокрасным… С нами постоянно что-то происходило. Наша компания была предметом ярости и гопников, и милиции.

…Еще помню случай: Витька проголодался и начал есть из банки варенье, а банка разбилась, огромный кусок отлетел, и Цой его проглотил. Начал харкать кровью, я насмерть перепугался. Но ничего, всё обошлось…»[32]

До приезда родителей месяц Цой жил впроголодь, но зато теперь у него была гитара, о которой он так долго мечтал. И вот, оправившись от последствий отравления, он явил на свет две песни «Вася любит диско» и «Идиот».

Андрей Панов

: «Мне нравилось, я ему подыгрывал. Потом Цой просто стал репетировать с моим ВИА…»[33]

Виктор не только мастерски «снимал» аккорды всевозможных западных групп, но и умел пародировать артистов.

Андрей Панов: «У Цоя, кстати, были хорошие склонности к пародированию. Он неплохо пародировал советских исполнителей — жесты, манеры… Особенно он любил Боярского. И Брюса Ли, но это уже потом. А с Боярским было заметно очень. Он ходил в театры, знал весь его репертуар, все его песни. Ему очень нравилась его прическа, его черный бодлон, его стиль. Цой говорил: “Это мой цвет, это мой стиль”. И действительно знал и исполнял репертуар Боярского очень неплохо»[34]

.

Алексей Рыбин: «Мы Боярского слушали, развлекались, и Виктор некоторые песни наизусть знал. Да что там Боярский! Мы на концерт Валерия Леонтьева в СКК ходили! Это же было профессионально, почему не посмотреть. Я вот Эдуарда Хиля люблю до сих пор»[35].

Евгений Титов: «Да что там Боярский… Мы со Свиньей на концерт Педко Педкова[36]

вместе ходили, сидели в первом ряду, “фанатели”. Даже БИЛЕТЫ ПОКУПАЛИ. В начале восьмидесятых был такой болгарский эстрадный исполнитель, с усами, как у таракана или Вилли Токарева, с кордебалетом. Может, это творческий псевдоним был такой, я не знаю. Мы афишу увидели, прикололись — решили сходить. Может, его звали Петко Петков, но всё равно смешно. Он был не просто Педко, а еще и Педков. Двойной удар. И афиша была красивая — в центре сидит этот шпендик Педко, с огромными торчащими в разные стороны усами, а его облепила толпа полуголых девок, и все довольные. Круто, в общем… Боярский отдыхал»[37].

Кстати, что касается Боярского, то когда Цой уже станет более или менее известным, именно он будет цензором по «литованию» текстов, курировавшим группу «КИНО».

Михаил Боярский: «Я достаточно близко был знаком с человеком, который мне понравился сразу. Это Виктор Цой. Я был его цензором. Мне приносили его тексты, для того чтобы я подписал: можно петь это или нельзя. И я подписывал — можно. Ну конечно, смешно. Он с хорошим юмором был, без фанаберий…»[38]