Виктория

Коль сам умру, так песня не умрет,Она, звеня, свою сослужит службу,Поведав родине, как здесь цвететВ плененных душах цветпрекрасной дружбы.Муса Джалиль

За колючей проволокой

Я, уже там стоявший одной ногою,Я говорю вам — жизнь все равно прекрасна.Ю. Левитанский

Восточная рабочая сила

Пахло чистым бельем и женщиной. Да-да, Эрих давно не чувствовал запах утреннего женского дыхания и женского пота, и сейчас особенно остро обонял все, что ему давало это летнее утро. Штандартенфюрер дал ему увольнительную до послезавтра. Он, как и советовал Поппер, отправился прямиком на станцию, доехал до города на маленьком допотопном паровозике и заявился к Розе.

Ему были рады настолько, что показалось, будто она абсолютно не надеялась на его приезд и даже настроилась на скучный вечер с сестрой и ее выхолощенным муженьком.

Знакомство, однако, оказалось полезным. Герберт Аушентарг служил на заводе. Он не просто служил на заводе, но и был вице-президентом одного из концернов, входивших в холдинг. Был самым молодым начальником. Его взяли на завод сначала управляющим одним из цехов, по рекомендации самого рейхсфюрера, а потом быстро повысили и позволили купить часть акций.

— Ведь этого монстра, а иначе не назовешь предприятие, занимающее двадцать квадратных километров, строили англичане.

— Неужели? — Эрих вел себя развязно, чем и покорил и Марту и ее мужа, Скажите пожалуйста, то-то я смотрю, что их самолеты пролетают все время мимо. Теперь я не буду ползти ближе к сортиру, когда услышу звуки бомбежки.

— Эрих шутит, — сглаживающе улыбалась своими крепкими щечками Роза, — А помнишь Марта, как мы детьми еще наблюдали необычные зарева в стороне заводов, все небо полыхало. Однажды ночью, сидим мы на крыльце со стороны двора, и вдруг такой всполох — что это? Наверное, взрыв, но звука не было.

— Милая Роза, не рассказывайте никому ваших детских воспоминаний.

— Мой шурин очень заботлив, но какую опасность могут содержать мои рассказы, там все равно все оцеплено солдатами. С тех самых пор и оцеплено. Идешь бывало по лесу, вдруг, как из-под земли, выныривают люди в маскировочных формах — жуть. Фроляйн, сюда ходить не следует. Все местные жители об этом знают. Они же там и работали на стройке, только делали вид, что строят кондитерскую фабрику. Да все присутствующие здесь, кроме Марты, и работают там, какие уж тайны…

Она была умиротворена тем, что вся семья, не считая троих детей сестры, а также отца, полковника Блюма, собралась в ее доме.

— А вы в каком ангаре обычно бываете, Герберт?

— В административном корпусе, мой друг, — Герберт был, конечно, кровей благородных, как он оказался среди этого простого люда, Эрих не предполагал.

— А я привожу своих подопечных в цех полировки, в химическую лабораторию двадцать третьего цеха, бывает поступают разнарядки в цех штамповки, но туда берут в основном европеек.

— О! Так вы еще и на работе видитесь с Розой! — всплескивала руками Марта.

Марта ждала четвертого. Ее маленький торчащий из-под платья, как гриб для штопки, живот не позволял ей сидеть за столом прямо, и она сидела боком на краешке стула. Она казалась немолодой и полностью отдавшей свою красоту, яркость, свежесть кожи своей младшей сестре. Она даже одета была в серое, серым было и ее лицо и ее волосы. Впрочем, личико у нее было интеллигентное. Смиренное такое личико. Она покорно и ласково смотрела на мужа, и всякий раз улыбалась Эриху, когда обращалась к нему.

С пирогом было покончено и остатки Роза завернула детишкам. Ауфенштарги предложили Эриху подвезти его до станции или поближе к лагерю, к ферме Ротвиль, но Роза вдруг вспомнила, что хотела попросить Эриха посмотреть одну из ставен наверху, она того гляди должна была слететь с петель.

— О! Осторожно, Эрих! Там наверху у них спальня! — хохотнул чем-то раздраженный Герберт, и Эрих сразу же понял, как тот оказался в ловушке семейства Блюм.

— Я буду осторожен, — ответил он, — Надеюсь, мы увидимся в скором времени.

— И мы надеемся. Папа был бы рад, знай он, как повезло Розе. Это будет прелестное торжество! — произнесла Марта, неправильно истолковав слова Тоггарда.

И вот теперь он проснулся в розовых одеялах и подушках и почувствовал, что его купили с потрохами. Солнечные зайчики скакали по толстой руке Розы с ямочками в локте. Он и не заметил, когда она успела подкрутить на ночь свои белые локоны, ведь угомонились они с ней не раньше рассвета.

Он встал и, прихватив свои вещички, шмыгнул из мансарды вниз. Эрих вдруг почувствовал голод и решил пройтись по сусекам Розы.

Когда она вышла из комнаты, внизу в зале сидел ее Эрих, в своей выцветшей гимнастерке, уплетал большой ломоть белого хлеба с вареньем и запивал молоком.