Вильгельм Завоеватель

Щит взметнулся вверх, перед его затуманенным взглядом проплыло измученное лицо, с которого смотрели знакомые глаза. Занесённая было для удара рука с мечом безвольно упала.

   — Эдгар! Эдгар!

Чья-то лошадь толкнула его и вытеснила назад. Он был бледен как сама смерть и дрожал. Битва бушевала вокруг него, копьё блеснуло совсем рядом, он механически защитился щитом.

И тут над гулом битвы раздался голос графа О:

   — Нормандия! Нормандия! В бой за Нормандию!

   — Да, — глупо повторил Рауль. — За Нормандию! Я норманн... норманн...

Он крепче сжал рукоятку своего меча, его рука поднималась, словно налитая свинцом. Он ударил по неясной фигуре и увидел, как человек медленно сполз вниз.

Его внимание привлекли звуки драки справа, и, посмотрев туда, он увидел Роджера Фиц-Осберна, который откинул прочь свою булаву, схватил меч. и щит и как одержимый помчался вперёд на ряды саксов. Он прорвался, Рауль видел, как сверкает его меч, рубя и кроша врага. И вот он уже около штандарта, острие его меча вонзилось в древко знамени. Десятки копий пронзили его, и он упал.

Эта героическая попытка подхлестнула уже было угасший боевой дух норманнов. Они снова атаковали, и под этим натиском саксы стали уступать, они шли назад до тех пор, пока воины не оказались так близко прижаты друг к другу, что убитые и раненые уже не могли упасть, а продолжали стоять, зажатые своими ещё живыми товарищами.

Лошадь Рауля споткнулась о труп коня и упала, перекинув его через голову. Он едва не угодил под копыта лошади лорда Богуна, но сумел подняться и выбраться на безопасное место. Он услышал бой барабанов; конница отступала. Тут Рауль заметил, что его трясёт с ног до головы и шатает, как пьяного.

Он направился вниз по склону, спотыкаясь об обломки, которыми было усеяно поле. На земле в углублении лежала оторванная голова так, будто она выросла оттуда; жуткие остекленевшие глаза уставились куда-то перед собой, губы были слегка приоткрыты и оголяли зубы в ужасной улыбке. Рауль начал смеяться, захлёбываясь в приступах этого безумного смеха. Кто-то схватил его за руку и попытался оттащить. И как будто издалека до него донёсся голос Гилберта де Офея:

   — Рауль, Рауль! Остановись, Христом-Богом молю!

   — Но я его знаю! — сказал Рауль. Он дрожащим пальцем указал на отвратительную голову. — Я знаю его, говорю тебе, и вот он лежит. Смотри, это Ив де Беллемонт!

Гилберт встряхнул его:

   — Остановись! Остановись, глупец! Пойдём отсюда!

Он потащил его вниз по склону холма.

Вперёд снова выдвинулись лучники, и снова стрелы полетели вверх и стали падать в самый центр сакского войска. Уже почти совсем стемнело, и разукрашенные щиты превратились в сплошную тёмную преграду, защищающую английские позиции от врага. Из двадцати тысяч воинов, которых привёл Гарольд, в живых остались совсем немногие. Почти все простолюдины были убиты, более половины рыцарей тоже лежали распластанные на земле, некоторые были убиты, другие ранены, но вокруг штандарта остатки войска готовились к последней доблестной схватке.

Но не нормандская конница, а одна случайная стрела решила исход сражения. Горестный крик потряс ряды саксов: король Гарольд упал у своего штандарта.

Люди опустились перед ним на колени, неистово зовя его. Но он был мёртв, видимо смерть наступила мгновенно. В сумерках пронеслась эта роковая стрела, вонзилась ему в глаз и поразила мозг. Они подняли его, не веря в то, что он мёртв. Его воины выдернули стрелу и попытались остановить струящуюся из раны кровь, они грели ему руки, просили его сказать хоть слово.

   — Он мёртв, — наконец решился произнести это роковое слово один из воинов, отпустив его безжизненную руку. — Мёртв, и мы проиграли.

   — Нет, нет! — Альвиг, дядя короля, схватил мёртвое тело Гарольда и прижал к себе. — Нет, только не это! Не теперь, когда конец уже так близок! Гарольд, говори! Я прошу тебя, говори! Неужели ты прожил этот день, чтобы умереть вот так! Неужели всё это напрасно? Увы, увы!

Он отпустил тело и вскочил.

   — Всё закончилось! Король, за которого мы сражались и умирали, мёртв, для нас не осталось никакой надежды, только бегство! Что теперь нам защищать? Нечего, нечего, ведь Гарольд убит!

Он пошатнулся, потому что был серьёзно ранен, и упал бы, если бы рыцари не поддержали его.

Снизу норманны увидели, что линии врага колыхнулись, лучники отошли, началась последняя атака.

Вильгельм Мулине ла Марш с боевым кличем повёл группу всадников прямо на щиты саксов с таким неистовством, что враги отступили и они смогли прорваться к самим штандартам.

Саксы уже бежали с вершины холма. Лорд Мулине ударил мечом по штандартам, они упали, и радостный крик потряс ряды норманнов. Золотой стяг Гарольда лежал втоптанный в грязь и залитый кровью, два рыцаря, охваченные нечеловеческой жестокостью, равной лишь той, что была свойственна их командиру, Мулине ла Маршу, набросились на тело Гарольда и стали кромсать его мечами.