Виллы, яхты, колье и любовь

Судя по виду Василия Степановича, он понял, что имела в виду Норка, и глубоко задумался. Пожалуй, после этой нашей трогательной встречи я позвоню Ивану Захаровичу и попытаюсь выяснить у него, о чем могла идти речь. Норке я не верила.

– Юленька, хочешь, я тебе расскажу… – повернулась ко мне Норка.

– Я знаю много способов получения информации, – заявила я. – В каждом случае их всегда несколько. Есть более быстрые, есть более долгие. Есть более сложные, есть более простые. Три иностранных шпиона могут три года окучивать генерала и потратить немерено средств на сбор данных, подарки и откровенный подкуп, чтобы узнать какую-то государственную тайну. А можно с простым прапором литр водки выкушать и то же самое выяснить за один день и при гораздо меньших затратах. Просто нужно хорошо подумать и знать контингент, с которым работаешь, – заявила я с невинным видом.

После моего примера с прапором охранники заржали. Василий Степанович бросил на меня внимательный взгляд и тоже улыбнулся.

– Уезжай-ка ты, Нора, куда собиралась, – сказал он. – А мы с ребятами тут сами разберемся.

Норик взглянула исподлобья на него, на меня, хмыкнула и встала.

– Ты можешь еще об этом пожалеть, Юля, – сказала она мне. – Но будет поздно.

С этими словами она вышла из комнаты. Пара охранников последовала за ней.

С минуту все молчали, потом Василий Степанович направился к бару, набулькал себе полстакана виски и выпил, как воду, потом утер рот рукавом.

– Будете что-нибудь? – спросил он у нашей компании.

– Пиво, – сказал Пашка.

Мы с Татьяной покачали головами. Я, признаться, была готова перекусить. Но это подождет.

– Садитесь, – предложил нам хозяин.

Мы устроились рядком.

– Вас, естественно, интересует, что имела в виду эта тварь, – заговорил Василий Степанович, прохаживаясь перед нами, словно профессор перед студентами.

Мы втроем молча кивнули. Камера стояла у Пашки на коленях и работала, не привлекая внимания. Некоторые граждане, конечно, обратили бы на нее внимание, но Василий Степанович, видимо, имел мало дела с техникой.

– Норка видела то, что ей не нужно было видеть, – вздохнул Василий Степанович. – И поэтому я очень рад, что вы снимали ее ночью.

«Это поэтому он нас сегодня так возлюбил?» – пронеслась мысль, но я не стала задавать вопрос вслух, как и вопрос про то, что видела Норка. Это я выясню сама. Позже.

– Хотите копию? – спросил Пашка, потягивая пиво.

– У меня уже есть, – расплылся в улыбке Василий Степанович.

– Скачиваете все из компьютера в наших апартаментах? – уточнила я.

– Нет, мне Иван Захарович переслал.

– Зачем так усложнять? – удивилась Татьяна.

– Ну… так получилось. – Он помолчал немного и выпалил: – Я готов вам предоставить любую помощь для ночных съемок в доме Серафима Петровича. Людей, технику…

– Техника у нас у самих вся есть, – заметила я.

– Это я понял, – улыбнулся Василий Степанович. – Сегодня пойдете?

– Нет, у нас завтра ранний выезд. – Я объяснила, куда, и добавила, что Норка там, вероятно, тоже будет. – Маловероятно, что Норка сегодня в ночь снова отправится туда. Выспаться надо. И завтра маловероятно. Вот послезавтра…

Я подумала, что нам самим нужно будет заглянуть к родственникам взорванного олигарха. Может, что-то скажут про труп дяди? И со второй женой надо поговорить…

– Вам нужен серьезный компромат на Норку? – уточнила Татьяна. – Того, что есть, недостаточно? Мы вас правильно поняли?

Василий Степанович кивнул и сказал, что в долгу не останется.

* * *

В наших апартаментах меня ждал подарок, и даже в двух экземплярах – от Виктории Семеновны и Ивана Захаровича.

Это было интервью с мэром, оросившим дом восемнадцатого века в Питере, снятое московским корреспондентом. Вернее, даже не интервью, а, так сказать, этюд о жизни главы небольшого городка в средней полосе России. Для первой части интервью он где-то отыскал ремень, позволяющий затянуть огромное пузо до минимальных размеров. В результате смог разговаривать с московским журналистом, стоя на расстоянии вытянутой руки и не упираясь в него пупом.

Потом мэр был показан с домочадцами у своего дома с резными наличниками. Отец народа собственноручно жарил шашлыки, одетый по-домашнему – в тренировочные штаны и белую майку.

– Какая у вас красивая татуировка! – воскликнул журналист – и ее показали крупным планом. Это была женщина в змеиных объятиях, выполненная в цвете, а не одной синей краской. – Просто произведение искусства!

Мэр сообщил, что делал ее в Германии, в дорогом салоне, правда, у русского мастера. Ему давно хотелось сделать что-то красивое и оригинальное, но ни в местных салонах, ни в московских он никак не мог найти рисунок, который бы ему понравился. В Германию они ездили с женой по турпутевке, и им друзья, которые побывали там раньше, рекомендовали заглянуть в этот салон. Мастер даже сделал женщину на татуировке похожей на жену мэра.