Винляндия

Вскоре предприятие уже процветало, расширив обслуживание до бассейнов и лесонасаждений, а выручки за это накатывало столько, что Миллард в какой-то раз решил взять не гонораром, а несколькими пунктами. Публика из вне-Ящичного мира стала принимать его за настоящего владельца, к тому времени обычно пребывавшего где-нибудь в отпуске, и Миллард, будучи актёром, начал им верить. Помаленьку он скупал доли и учился вести дела, а также усложнял сценарии своих рекламных роликов от той прежней нарезки полуминуток на вампирской смене до того, что ныне часто могло быть и пятиминутным микрокинофильмом в лучшее эфирное время, где музыка и спецэффекты всё больше давались на откуп умельцам аж из Приморского округа, а Маркиз, чей гардероб ныне усовершенствовался до подлинного костюма восемнадцатого столетия, мог вести диалог с каким-нибудь некондиционным газоном, поря его хлыстом, и каждая травинка при крайнем приближении обнаруживала лицо и крошечный ротик, из которого тысячекратно-эхоплексным хором раздавался писк:

— Ещьё, ещьё! Обожжаем! — Маркиз, игриво склонившись:

— Я васс не сльищу! — Немного погодя трава запевала музыкальную заставку компании, на, к тому времени, пост-дисковую аранжировку «Марсельезы»:

Газон захаван ля бе-до-ою,

Необорим Мар —Киз де Всад!

Миллард был известен тем, что работу распределял щедро, а платил наличкой и, к тому же, вчерную. Половина стоянки техники сегодня была заполнена грузовиком откуда-то из Мохави, чьим грузом был один-единственный гигантский валун, обугленный, весь рябой, изъязвлённый полосами металлической муравы.

— Зажиточный клиент, — пояснил Маркиз, — желает, чтобы смотрелось, будто мимо его дома только что промахнулся метеорит.

Зойд мрачно обозрел.

— На беду напрашивается публика. Судьбу искушают.

Они вернулись в контору. Блодвен, в волосах полно ручек и карандашей, попискивавшая, себя не помня, на компьютере, злобно поглядела на Зойда.

— Только что Элвисса звонила, твою трахому конфисковали.

Ах блин, ну вот оно. Элвисса была в винляндском «Безопасном способе», а когда вышла на парковку — обнаружила на ней больше защитников правопорядка, чем у неё во дни маршей бывало: все окружили пикап, который она утром одолжила у Зойда, словно ожидали, что он сейчас оружие выхватит. Элвисса попробовала выяснить, что происходит, но безуспешно.

— Слуш’, Миллард, друг-мой, похож’, мне понадобится маскировка, причём скоро — не мог бы я тебя обеспокоить на профессиональную подсказку-другую?

— Что ты натворил, Зойд? — не потерпелось узнать Блодвен.

— Невинен, пока вина не доказана, с этим у нас как нынче?

— Я-то просто хотела уточнить, не станут ли они у тебя деньги изымать, — тут это знакомый вопрос, на счета субподрядчика вкупе обычно навешивают больше, чем на пылесос:

— Удерживают больше, — предположил однажды Зойд, — чем Пизанскую башню, — на что Блодвен тогда ответила:

— Впендюривают больше, чем в калифорнийский бургер, — супруги, бывшие супруги, социалка, банк, «Потерянный самородок», галантерейщики с дальними почтовыми индексами, вот, что вам всем достаётся за такую беспорядочную жизнь.

— Похоже, это вам

достаётся, — заметил ей Зойд.

— Потому-то вам, утыркам, по большей части и платят вчерную, — присоветовала тогда она, скроив рожу, которую Зойд помнил у своих училок в младших классах. Неплохой она человек, хотя по Зойдовой теории выходило, что она была б гораздо счастливей, окажись супруги в Голливуде. Миллард и Блодвен познакомились в Сан-Франциско, в театральном кружке, она играла в массовке хорошеньких девушек, он думал специализироваться по Брехту — однажды ночью на Хейте кто-то закинулся кислотой, и после некоторого стремительного килевания по шестидесятым, они вылетели из своего анархопсиходелического вращения и приземлились в двадцати милях вверх по грязевой полосе препятствий, называемой дорогой лишь теми, кто никогда и близко от неё не бывал, во глубине винляндских секвойных чащ, в хижине у ручья, из чьего русла по ночам до них доносился стук его золотоносной гальки. Когда же предприятие пошло на взлёт, они арендовали дом в городе, но за место в горах, где они впервые вернулись на Землю, держались по-прежнему.

— Сию секунду немножко занят, — Миллард вручая Зойду конверт с суммой зелёных внутри, — позже будет лучше — скажи-ка, Лапа, что у нас за «Кино в Восемь»?

— Эм-м, ой, Пэт Сейджэк в «Истории Фрэнка Горшина».

— Скажем, десять, десять-тридцать?

— Ёкс, надо Тренту позвонить, ему керогаз нужен.

Трент, чувствительный поэт-художник из Города, переехал сюда на Север из-за нервов, кои в данный момент пребывали не на вершине спокойствия.

— Бронетранспортиры, — Трент пытался орать и одновременно не повышать голоса, — личности в полной боевой выкладке топчут огороды, кто-то сказал, собаку Стоукли застрелили, я тут засел с тридцать-ноль-шестым, только я его и заряжать не умею, Зойд, что тваариии-ца?