Виннету — вождь апачей. Текучая Вода

— Мы были вместе воспитаны, — сказала она кротким, проникающим в душу голосом, — мы вместе выросли, обмениваясь мыслями, разделяя радость и горе, не так ли, Мельхиор?

— Так! — произнес он чуть слышно.

— Зачем же, — возразила она, — вы с некоторых пор стали молчаливы? Зачем вы избегаете меня? Зачем уходите при моем появлении?

— Я?

— Вы, мой брат, который не должен ничего скрывать от меня!

— О!

— Повторяю: вы не должны ничего скрывать от меня, так как я ваш старинный друг, может быть, друг единственный.

— Правда! о, это правда, Диана! — вскричал он, ломая руки. — Вы мой единственный друг!

— Так почему же вы скрытничаете со мной?

— Скрытничаю? — повторил он, с испугом отпрянув назад.

— Да, скрытничаете, и я открыла вашу тайну.

Молодой человек побледнел.

— О, берегитесь! — вскричал он. — В этой тайне я сам себе не смею сознаться.

— Вот потому-то я и угадала ее, Мельхиор! — отвечала она с милым выражением.

— О! это невозможно, Диана. Вы не можете знать!

— Что вы меня любите? — прервала она пылко. — Почему же нет, когда и я вас люблю?

При этом она посмотрела на него с отвагой истинной и целомудренной любви, божественного и скоропреходящего луча, который бог в своем неистощимом милосердии зажигает только в невинных сердцах.

Молодой влюбленный зашатался, как пьяный. Одну минуту он думал, что грезит: настолько действительность превзошла его ожидания.

— Вы любите меня, Диана! — вскричал он наконец. — Вы меня любите! О! целую вечность мучений за один миг счастья!

И тихо подогнув свои дрожавшие колени, он упал к ногам молодой девушки.

Она посмотрела на него с выражением неизъяснимой нежности и, протянув руку, которую он осыпал поцелуями, сказала взволнованным голосом:

— Встаньте, Мельхиор, встаньте, мой друг. Пусть наша святая любовь останется тайной для всех. Придет день, близкий, надеюсь, когда можно будет громко объявить о ней. До тех же пор будем скрывать свое счастье.

Молодой человек поднялся.

— Я люблю вас, Диана, — сказал он, — я ваш раб. Приказывайте, я буду повиноваться.

— Увы! друг мой, — возразила она, задумчиво качая головой, — я ничего не могу вам приказать, я могу только просить.

— О, говорите! говорите, Диана!

Молодая девушка с детской доверчивостью взяла его под руку.

— Пройдемтесь, — сказала она, — мы побеседуем о моей матери.

Мельхиор печально наклонил голову.

— Бедная, несчастная мама! — тихо произнесла Диана.

— О да, очень несчастная! — подтвердил со вздохом молодой человек.

— Друг мой, вы любите маму, не так ли?

— Разве не ей обязан я всем?

— Слушайте, Мельхиор, — сказала она решительным тоном. — Мы любим друг друга и в один прекрасный день вы станете моим мужем, так как я клянусь, что не выйду за другого. Видите, я говорю откровенно и решительно, может быть, более, чем следовало бы девушке моих лет и положения. Но вы благородный человек и никогда не злоупотребите признанием, которое я имела слабость вам сделать.

— Благодарю, — ответил он просто, — говорите, Диана, говорите. Ваши слова огненными буквами запечатляются в моем сердце.

— Хорошо, мой друг. Вы, мать и отец составляете все мои привязанности, я никогда не изменю этим трем лицам. Вы знаете, в каком ужасном положении находится моя мать, какие страшные галлюцинации овладевают ею.

— Увы!

— Поклянитесь же, что бы ни произошло, никогда не оставлять дела, которое с сегодняшнего дня я разделю с вами пополам. Клянитесь быть всегда около нее, защищать ее и даже умереть, если понадобится. На этом условии, повторяю, Мельхиор, моя любовь принадлежит вам навеки, и никто, кроме вас, не будет моим мужем.

Молодой человек хотел сказать что-то, но она порывистым жестом удержала его.

— О, я знаю! Ужасна та жертва, какой я требую от вас, брат мой. Но я, почти ребенок, разве я не выношу всех последствий этих актов свирепого мщения? Увы, Мельхиор, страшная болезнь бедной мамы относится к моему детству. Я, так сказать, ее невинная причина. Вследствие этого моя обязанность — насколько возможно, облегчать ее страдания. Я не обманываю себя, брат мой: придет день, когда краснокожие отплатят кровавым мщением за безжалостные набеги моей матери. Но тогда я погибну с сознанием исполненного долга, принося себя в жертву той, которая дала мне жизнь.

— Отгоните эти мрачные мысли, Диана. Ваша мать со временем успокоится. Экспедиции, как вы сами знаете, делаются все реже, припадки все уменьшаются и скоро, может быть, они совсем прекратятся.

— Я не смею надеяться на это, дорогой Мельхиор. Нет, нет почти наверное, моя мать станет жертвой своей страсти к мщению.

— Дорогая Диана, нас теперь двое при ней. Бог слишком справедлив и милостив, он не заставит страдать двух невинных детей, никогда не оскорблявших его. Я дал слово, моя жизнь принадлежит вам и вашей матери, располагайте ею. Погибая за вас, я буду самым счастливым из людей!

— Благодарю, Мельхиор. Я знала, что могу на вас рассчитывать. Ваши великодушные слова подняли мое, едва не исчезнувшее мужество. Отныне мы действуем вместе, какое бы препятствие ни встретилось на пути.