Вино викингов

Я подтащила стул поближе и уселась на него, ожидая чего-то более продуктивного. Следовало быть терпеливой. В моих руках – музейный экспонат, с которым надо обращаться осторожно; чуть что не так пойдет – он упрется до такой степени, что и смертью его не испугаешь.

Москит вскоре успокоился. Понял, что ему не хотят вредить, не пытают, а просто желают с ним поговорить. Начал действовать по-другому.

Посмотрел на меня и спросил:

– О чем разговор пойдет?

Я оживилась. Пододвинула стул еще поближе. И начала:

– Рассказываешь ты мне о ваших совместных делах. Также о том, где ты смог раздобыть столько оружия. Ну, и за что конкретно ты мстишь моему клиенту. После разговора ты обратно на нары отправляешься. В противном случае увидишься с Ветровым. Или с Ветром – ты его, кажется, таким именем привык называть? Не исключено, что ваша встреча закончится весьма плачевно. Для тебя в первую очередь.

Он молчал.

Вытащив мобильный телефон, я продолжила:

– Я могу позвонить в полицию. Или набрать номер Ветрова. От тебя, Москит, зависит мой выбор. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

– Как же не понять-то… Но ты сама подумай – в случае нашего с ним примирения ты пострадаешь первой.

– Примирению уже не быть. Ты пытался убить Ветрова. Зацепил его людей. Дом его подверг обстрелу. Он тебе этого не простит.

Пленный нагло усмехнулся. Самоуверенно заявил:

– Фигня! Никто против меня ничего не скажет.

– А как же быть с тем придурком, которого ты нанял и которому назначил встречу в этом доме? Он ведь живой и вполне может говорить. Язык я ему не отрезала, хоть и испытывала такое желание.

На лице горе-мстителя проступила злость:

– И его взяла, да?! Да кто ты такая вообще?! Явилась тут, вату не катаешь, «поболтать» намерена! Знаешь, что я тебе скажу?!

– Что?

– Никакими понтами ты меня не возьмешь. Да и Ветер твой – тоже. Завалит меня – дело его! Но с бабой я дела вести не стану. Усвоила?

Я пожала плечами:

– Это как посмотреть…

– В смысле?

– Пока ты сам дойдешь до Ветра, от тебя мало что останется. Я девушка серьезная и от своих намерений отступать не собираюсь. Никогда в детстве бензином не дышал?

Насторожился он:

– Дышал. И что?

Я озвучила последствия. Как и сам замысел:

– Ничего. Сейчас возьму и вылью на пол целую канистру. Умрешь в жутких муках, разбавленных жуткими глюками! А потом, после твоей смерти, я швырну в недра дома зажигалку. И – все. Не будет больше на белом свете Комарова Сергея Владимировича. Совсем не станет. Даже пепла от него не останется. Даже не похоронят.

– Хватит жуть гнать, курица. Суета беспонтовая, больше и не видно ничего. Пытать хочешь – пытай! Но не заливай мне всякое. Ветру она скажет, надо же! Бензин разольет! Ха! Не смеши, красавица, мои седые яйца. Меня «мусора», драконы, гноили, актив кровь из меня пил, но я не сдался. И сейчас не сдамся!

Я заинтересовалась его малопонятными выражениями:

– Уверен?

– Да чтоб мне в гарем попасть!

Разговор зашел в тупик. Второй «мамонт» уперся рогом. Ни в какую не хочет идти на сотрудничество. Хоть убей! Хоть сама убейся.

Что же делать?

Я встала со стула. Зная, что решительные действия могут возыметь свой результат, вышла на улицу. За канистрой. Пытать так пытать. Может быть, это поможет?

Подогнав машину поближе и вернувшись в дом, я молча закурила. Деловито отвинтила крышку. Подняла канистру за ручку, собираясь помучить Москита галлюцинациями. Или сжечь запросто. Хотя бы напугать, что ли!

– Чего творишь?! – Пленник забеспокоился, наблюдая за мной. – С ума сошла?!

– Отнюдь. Просто хочу получить желаемое. Помрешь – твое дело. Просто спрячу труп, и все. Не помрешь – еще лучше. Ветру кое-что останется от тебя.

Сверкнул глазами:

– Приговорила, да?!

Я зловеще улыбнулась. Кивнула, на мгновение приостановив свои действия.

– Угадал!

– Постой! Подумай сначала…

– А чего тут думать? Думать должен был ты, когда я предложила тебе выбор. Ты отказался. Чего ж ты теперь хочешь?

– Поговорить хочу…

Поставив канистру на пол, я приподняла брови:

– Неужели созрел?

Москит явно обиделся. Дернулся:

– Не сворачивай мне кровь! Лады?

– Договорились.

Я отставила канистру, в душе радуясь согласию Москита. Села на стул. Приготовилась слушать. И услышала дикий хохот, обещания сожрать меня живьем по кусочку, еще всяческие угрозы и, что самое главное и обидное, – высказывания о моих сексуальных предпочтениях. В общем – пленник меня раскусил. Понял, что я до его убийства не дойду. Буду его пугать, на понт, как принято в уголовных кругах, брать, но этим и ограничусь. Хамло! Бычье! Да как он смеет?! Оскорблять воспитанницу Ворошиловки – последнее дело! На такое даже смертники не посягают, зная прекрасно, чем это им грозит. А этот доисторический комар, плесень поганая, африканское «насекомое», удумал подвергнуть сомнению мои методы работы! Ух, я тебе!

В общем, я не сдержалась. Позволила себе кое-какие вольности.

И в итоге пленник пообещал, что все мне скажет…