Винодел

Давка винограда во многом похожа на саму жизнь: ты жмешь ягоду, стискиваешь, пока из сердцевины не вытекут все соки, пока она не умрет внезапной жалкой смертью. Обескровленное тельце скукоживается, и его выбрасывают прочь. Отшвыривают. Используют как удобрение, возвращают земле. Прах на ветру.

Но несмотря на то, что Джон Мэйфилд работал в долине Напа, смерть здесь раздавливала не только виноградины.

Джону Мэйфилду[3] нравилось собственное имя: оно напоминало о сборе урожая и залитых солнцем виноградниках.

Впрочем, одно изменение он таки внес: мать не удосужилась дать ему второе имя, и он выбрал его себе сам — Уэйн. Человеку с его профессией шло имя Джон Уэйн[4]: сразу возникал образ крутого парня, настоящей звезды экрана. К тому же обыгрывалось и имя Джона Уэйна Гейси, знаменитого серийного убийцы. А серийных убийц люди обычно запоминают по тройным именам. Ему нужно было готовить свой публичный образ к мировому признанию.

Мэйфилд обвел комнату взглядом. Он посмотрел на бездыханное тело женщины, которое вскоре будет напоминать усохшую оболочку раздавленной виноградины. Включив камеру, он убедился, что в объектив попала струя крови, вытекающая из ее предплечья, и клочок жадной земли, впитывающей эту кровь, словно она много веков мучилась жаждой. Жидкость ненадолго собиралась в лужицу, после чего грунт поглощал ее без остатка.

Раздавшийся неподалеку шум вывел его из транса. Времени оставалось немного. Он мог бы выбрать другую территорию для убийств и устранить риск поимки. Но он не стремился к безнаказанности. Нет, он преследовал совсем другие цели.

Эта женщина не понимала, какой он великий человек, она отказывала ему в могуществе и не увидела его уникальности. Что ж, сама виновата.

Мэйфилд стер с ножа отпечатки пальцев и, придерживая острое оружие чистым платком, подложил его женщине под поясницу. Затем встал, взрыхлил землю у ног, чтобы пыль скрыла его следы, и попятился назад.

…вторая

Прогуливаясь по территории гостиницы «Гребень скалы» за руку с Роберто Энрике Умберто Эрнандесом, Карен Вейл остановилась у ближайшего виноградника и окинула взглядом пышные лозы, над которыми в мартовской прохладе заходило ярко-оранжевое, как апельсин, солнце.

— Ты молчишь с тех пор, как мы приземлились. По-прежнему думаешь о своем поступлении в Академию?

— Это настолько очевидно? — спросил Робби.

— Для опытного агента ФБР — вполне.

Робби подхватил горсть ягод.

— Да, я думаю об этом.

— Робби, тебя возьмут. Может, не сразу, им же сократили финансирование, но рано или поздно возьмут. Обещаю.

— Бледсоу сказал, что может устроить меня куда-то в округ Фэрфакс.

— Правда? Ты не говорил.

— Не хотел. Мне туда не хочется. А если начнешь о чем-то говорить, оно может сбыться.

— Ты действительно в это веришь?

Он пожал плечами.

— Фэрфакс — это уже повышение по сравнению с Веной. Громадный отдел, много работы.

— Я знаю. Но если я поступлю в Академию, придется ждать одиннадцать лет, прежде чем я смогу стать криминалистом. Чем больше времени понадобится, чтобы попасть в Бюро, тем дольше придется ждать.

— Может, позвонишь Гиффорду? — предложила Вейл. — Он же перед тобой в долгу. После того, что у него было с твоей матерью.

— Это Гиффорд так считает, не я. Он обещал ей присмотреть за мной. — Робби на миг отвел глаза. — Он ничего мне не должен. И мне не нужны одолжения.

— Давай я разузнаю, когда вернемся домой? Тихонько, незаметно.

Робби задумался.

— Можно.

— Я могу позвонить ему завтра же утром. Прощупаю почву.

— Нет. Мы приехали сюда, чтобы забыть о работе, в отпуск. Дело терпит.

Они развернулись и пошли обратно к своему номеру под названием «Страстное свидание» — это был даже не номер, а отдельный домик, пристройка к главному зданию. Если верить сайту, это был самый большой номер в гостинице: просторная спальня, салон с крыльцом с видом на виноградники, джакузи. По центру двери висел деревянный знак, разрисованный языками пламени.

Вейл порылась в кармане в поисках ключа, который им выдали при заселении пятнадцать минут назад.

— Точно?

— Абсолютно. Обещаю забыть об этом сию же секунду. Теперь буду думать только о хорошем. Годится?

Вейл повернула ключ в замке.

— Меня устраивает. — Она распахнула дверь и осмотрела вычурный декор комнаты, после чего разулась, подбежала к кровати и принялась прыгать на ней, словно пятилетний ребенок. — Похоже, будет весело, — подмигнула она Робби.

Тот стоял в стороне, упершись руками в бока, и с широкой улыбкой наблюдал за ней.

— Я никогда тебя такой не видел.

— Теперь будем думать только о хорошем, верно? Ни о чем не будем беспокоиться. Никаких мыслей о серийных убийцах. Никаких начальников, раздающих приказы. Никаких ответственных решений. И никакого избыточного тестостерона в воздухе.

— Этот номер называется «Страстное свидание», я правильно запомнил? Растянем его на целую неделю.

— Я согласна.

— Хорошо, — кивнул Робби. — Потому что одному ходить на страстные свидания не очень-то интересно.