Винодел

— Роксана Диксон, — представила ее Вейл. — Мы вместе работаем в опергруппе.

Робби приосанился и протянул ей руку.

— Робби Эрнандес.

— Очень приятно.

— Ну, как прошел день?

Вейл и Диксон переглянулись.

— Скажем так: день выдался насыщенный. Этого достаточно.

— Понятно.

Робби сразу понял, что дальнейшие расспросы излишни.

Диксон вернулась к своей машине.

— Приятного вам вечера. Заехать за тобой завтра? Где-то в половине девятого?

— Давай. До завтра.

Диксон села в «форд» и уехала.

Вейл посмотрела на Робби с недовольным видом матери, ожидающей, пока сын извинится за мелкую провинность.

— Что?

— Тебе она понравилась, вот что. Я же вижу.

— Ну да, симпатичная женщина. Ты же с этим спорить не будешь?

Вейл шутливо шлепнула его по плечу.

— Неправильный ответ!

— А что тут такого? Ну, симпатичная баба. Я же не говорю, что меня к ней влечет. Она просто привлекательная.

— А это не одно и то же?

— Нет. Но чисто для протокола: да, она мне понравилась. Я мужчина, она — красивая женщина. Но ты красивее. К тому же мое сердце принадлежит тебе.

Она положила руку ему на низ живота и легонько сжала.

— И не только сердце!

Робби смущенно оглянулся по сторонам. Парковка утопала в приглушенном свете.

— Думаю, нам лучше продолжить разговор в номере.

Так они и поступили. Скатившись с него, Вейл замерла и уставилась в потолок.

— Неплохая компенсация за тяжелый день.

— Придется тебе учиться командной игре, — сказал Робби.

— А ты откуда знаешь?

Он одним взглядом сказал ей: «Да брось».

— Думаешь, я совсем олух? Карен, я же тебя насквозь вижу.

Она зевнула.

— Знаешь, мне уже все равно. Что было, то было. Сейчас я хочу есть, но для этого надо подняться, а я совсем без сил…

Робби встал и задвинул шторы. Солнце уже село, и скудные отблески луны, просеянные через темную листву, тонули в чернильной ночи.

— Давай закажем ужин в номер, — предложила Вейл.

— Отличная идея, — сказал Робби, натягивая штаны. — Но у меня есть получше: я сам схожу за едой.

— Меня устраивает, — пробормотала она. — Разбуди меня, когда вернешься…

Ей снились сомелье, поющие йодль, запах мореного дуба, пробивающийся сквозь малиновый букет пино нуар, тяжесть тела Робби, жар сауны… жара… горячо…

Пот…

Так горячо…

И запах бензина. Бензина?!

В носу щиплет, дышать тяжело, дым…

Вейл очнулась, приподняла голову, но ничего не смогла рассмотреть. Чернота окружала ее со всех сторон, как бархатная обшивка гроба. Как плотный кокон. Она ощупала ближайшие предметы. Она лежит на кровати. Она спала. Робби ушел за едой.

Она нащупала на прикроватном столике свою сумочку, в которой лежал «Глок».

«Ничего не вижу».

Вейл закашлялась. Она не помнила, как в комнате расставлена мебель, где находятся окна и двери. И в этот миг в окно что-то влетело, какой-то огненный шар. Пожирая тончайшие ажурные занавески, пламя сползало к потолку и расплескивалось по стенам.

Вейл схватила сумочку и перекинула ремешок через голову. Завернувшись в халат, она вскочила с кровати, подбежала к двери, дернула за ручку… Черт! Раскаленная! Обмотав руку краем халата, она попыталась провернуть ручку. Заперто? Заблокировано? Она навалилась плечом. Дверь затрещала, но не поддалась.

«Дверь открывается изнутри — выломать ее можно только снаружи».

Она повернулась к окну, последнему своему спасению, но путь ей перегородили языки пламени. Яростные, свирепые, они устремлялись на нее.

«Такой густой дым… Ложись и ползи…»

Она опустилась на колени — скорее оттого, что не могла дышать, чем вспомнив правила поведения при пожаре. Правила эти почему-то в один момент стерлись из памяти.

Она двинулась в сторону ванной, но воздух… В воздухе было столько твердых микрочастиц, что она ощутила его вкус на языке.

«Давай же, ползи к ванной. Окно?..»

Она не помнила.

«Давай же!»

Она кое-как добралась до ванной, потянулась к ручке, но та лишь обожгла ей кожу: заперто.

«Если ручка нагрелась, значит, огонь внутри».

Опять к двери, нужен стул, чтобы разбить…

Но ползти было трудно. Тяжесть в груди. Тиски. Воздуха не хватало.

«Робби! — мысленно вскрикнула она. — Джонатан…»

«Нет, ползи дальше. Прикрой рот и ползи…»

В самый разгар борьбы с неравным противником — смертоносным жаром, пламенем, трескучим черным дымом — она вдруг услышала, как распахивается дверь. Голову поднять она не могла, но чьи-то руки подхватили ее и прижали к себе.

«Робби… Слава богу…»

Она беспомощно обвисла, как тряпичная кукла, на плече Робби, который бежал из объятого пламенем номера. Примыкавший к зданию забор полыхал костром.

Кашель…

Волосы лезут в лицо…

И вдруг — взрыв за спиной… Огненный шар поднялся к небу, древесная щепа осыпала спину, летала над головой, сбоку, повсюду…

«Робби, быстрее!»

Он бежал сквозь дым, который все никак не рассеивался, а она безвольной куклой тряслась у него на плече. Он выбежал на стоянку. В глазах у Вейл пекло. Наворачивались слезы. Ничего не было видно…

Вдалеке послышался вой сирены.

Вейл подняла голову.

С трудом открыла глаза, закрыла, открыла еще раз…

Из темноты выскочили две фары, размытые лучи света, и остановились. Кто-то подбежал, уложил ее на гравий, и она увидела…