Винодел

— Где ты был, когда погибли эти люди?

— Ты не это хотела спросить, агент Вейл. Попытайся еще раз. Или задавай свой вопрос, или катись к чертовой матери. Давай.

— Это ты убил Викторию Камерон?

— Нет.

— Это ты убил Урсулу Роббинс?

— Нет.

— Это ты убил Марианну Берналь?

— Нет.

— А этого парня, который лежит в винограднике у меня за спиной?

— Нет. Довольна?

— Не совсем, — фыркнула Вейл.

— А тебе наглости не занимать, агент Вейл. Заподозрить человека, который отдал жизнь своему делу, да что там жизнь — левую руку, мать твою, отдал! И ты действительно считаешь, что убийца — это я?

Вейл сердито сжала губы.

— Я просто делаю свою работу, агент Манн. И в мои обязанности входит логический, непредвзятый анализ обстоятельств. Всем жертвам раздавили трахеи. Патологоанатом не исключает, что для этого использовался какой-то инструмент. Предмет, с помощью которого можно облегчить эту непростую задачу. И тут появляешься ты со своим протезом. И да, мне тоже кажется, что это чертовски очевидно. Слишком очевидно. Но я ведь должна проверить версию, ты согласен?

Манн молча посмотрел на нее и не стал отвечать.

— Ничего личного, агент Манн. Между прочим, один человек, которого я очень уважаю, лично за тебя поручился.

— Значит, ты обсуждала это с Руни…

— Нет, не обсуждала. Хотя думала. Я рассуждала так: да, он отличный коп, а отличные копы людей не убивают. Но этого мало. Этого не хватит, чтобы в случае чего оправдать мою оплошность. Ты же сам должен понимать…

— Да, я понимаю.

— Поэтому повторюсь: ничего личного. Усек?

— Ага.

— Но вернемся к моему первому вопросу…

— Когда вы нашли тело Виктории Камерон, я был в отъезде. По делам. Если хочешь, спроси у моего напарника.

— И когда ты вернулся?

— Мы прилетели из Нью-Мексико вчера утром. Если я не ошибаюсь, миссис Камерон убили за два дня до того. Мой напарник сможет все подтвердить: мы пять дней были практически неразлучны.

— Вейл! — крикнул Аарон. — Немедленно иди сюда!

— Ты все твердишь: «Ничего личного».

— Это так, — сказала Вейл.

«Интересно, к чему он клонит?»

— А с остальными ребятами из опергруппы ты поделилась своими подозрениями? Может быть, ты или кто-то еще проверял других мужчин с протезированными конечностями, которые живут неподалеку? Ведь если ты считаешь, что это, — он приподнял левую руку, — ключ к разгадке, то надо было бы проверить всех.

— Нет, мы никого не проверяли.

— Я так и думал. Так что не держи меня за идиота.

— Прости, — вздохнула Вейл. — Честное слово, я не хотела тебя оскорбить.

Она протянула ему руку. Манн несколько секунд смотрел на нее, потом развернулся и сел в машину.

Мэтт Аарон подъехал к полицейскому управлению в самом сердце Святой Елены. Это было одноэтажное здание, часть которого занимала мэрия. Прижавшись к бордюру, он высадил Вейл перед главным входом.

— Спасибо, что подвез, — сказала она на прощание, но Аарон даже не повернулся.

— Ага, а тебе спасибо за помощь.

Она понимала, что это простой сарказм и на самом деле он не обижается. А уж лечить раны сарказмом ей было не привыкать.

Вейл захлопнула дверцу. Аарон тронулся, прежде чем сработал замок.

Она вошла в небольшой вестибюль, отгороженный от главного помещения стеной из пуленепробиваемого стекла. Офицеру по общественным работам она объяснила, что «таурус» выделили ей, и тот рассказал, где припаркована машина и как добраться до центра Юнтвилля.

Уже на выходе у нее зазвонил телефон. Это был Руни.

«О боже! Только бы Остин Манн не позвонил Арту. Вот это было бы хреново».

— Слушай, Карен: мы тут нарыли кое-что на Фуллера. Вернее, не я, а Франк. Он позвонил, как только приземлился мой самолет.

Фуллер… Из режима паники ее мозг мигом переключился в рабочий.

— Франк говорил мне, что у него закрытое личное дело.

— Если бы только это, мать его…

Нащупав магнитный футляр, Вейл открыла дверцу и умостилась на переднем сиденье. Солнце уже давно зашло, и в воздухе разлилась типичная мартовская прохлада. В угольно-черном небе, подсвеченном серым, плыли едва различимые тучи.

— Говори.

— Детский грешок. Фуллера судили за — приготовься! — умышленный поджог. Парень разозлился на учителя и подпалил школьный сарай. Его увидел дворник. Он же потом набросал его портрет и опознал его.

— Поджог, значит.

— Я сразу почуял, что с этим парнем что-то неладно.

— Ты же знаешь: он приемный сын здешнего шерифа…

— Да мне насрать, чей он сын! Уверен, шериф об этом знает. И тут в его городе кто-то поджег гостиницу, а он даже словом не обмолвился о своем пасынке?

— Арт, это же деликатный вопрос. Не каждый отец выдаст сына.

— Слушай, Карен, этот ублюдок пытался тебя убить. Такие дела не на семейном совете решаются. Этот парень — убийца.

— Ладно, я поняла. Что теперь?

— Держись от него подальше. Я позвоню Манну, он подыщет кого-нибудь в сан-францисском отделении. Будем решать этот вопрос на внутреннем уровне. Я не хочу, чтобы об этом узнал Оуэнс: он может предупредить Фуллера, и тот начнет уничтожать улики, или сбежит, или еще что-нибудь выкинет. Не надо было мне улетать.

— Мы разберемся.

— Никаких «мы», Карен.

— Ага, хорошо.