Винодел

Вирт оказался довольно высоким, за шесть футов, мужчиной в очках без оправы и с аккуратно подстриженной русой шевелюрой без признаков облысения. Он провел Вейл и Диксон по коридору, выложенному паркетом из мореного дуба, в библиотеку, стены которой тоже были обшиты деревом. У стены стоял резной письменный стол красного дерева, у двери — стол для переговоров, поменьше, но в том же стиле. Вирт жестом предложил дамам присесть в кресла, обшитые тончайшей кожей. На стойке у него за спиной стоял графин с водой и все, что нужно для кофе.

— Кофе? — предложил Вирт.

— С удовольствием, — ответила Диксон и, подозрительно взглянув на дымящийся кофейник, сказала: — Вы же только что приехали!

— Позвонил домработнице, попросил заварить перед уходом.

Пока Вирт разливал кофе по чашкам, Вейл разглядывала библиотеку. Ее внимание привлек большой портрет над столом. Элегантная сепия, роскошная рама.

— Ваш дед? — спросила она.

Вирт, увидев, на что она указывает, расплылся в улыбке.

— Прадед. Йозеф Вирт. Это фото было сделано примерно в тысяча семьсот двадцать пятом году в польском городке Белосток. Бабушка рассказывала, что, по словам человека, составлявшего наше фамильное древо, в начале девятнадцатого века из Польши в США иммигрировали семь семей. Те, кто предпочел остаться, погибли от рук нацистов в тридцать восьмом. Если вам интересно, у меня есть целая книга…

— Мистер Вирт, мне, конечно, интересно, но…

— Пожалуйста, называйте меня просто Йен.

— Хорошо, Йен. Мы очень устали сегодня…

«Мы очень устали за всю эту чертову неделю!»

— Мы просто хотели бы задать пару вопросов, если вы не возражаете.

— Конечно. — Вирт взял со стойки кувшинчик для сливок и поставил его на стол. — Вы говорили, что хотели что-то узнать насчет нашей ассоциации.

Диксон подлила себе в чашку кофе и размешала.

— Мы сегодня беседовали с Кристал, и она рассказала нам о компании «Супер: мобильное бутилирование». Как оказалось, голосование прошло не совсем гладко.

— Можно сказать и так, — осторожно ответил Вирт.

— А как сказали бы вы?

Вирт обхватил свою чашку руками.

— В последнее время среди членов ассоциации возникли разногласия. По правде говоря, мне не стоило бы распространяться…

— Договор о неразглашении, — подсказала ему Вейл. — Кристал нам рассказывала. Не беспокойтесь, мы ничего не записываем и ваших профессиональных секретов не выдадим. Просто в ходе следствия понадобилась эта информация.

— И что вы, позвольте уточнить, расследуете?

Диксон подула на свой кофе.

— Это уже наш профессиональный секрет. Будьте спокойны, это никак не связано с деятельностью членов вашей ассоциации. Думаю, это вообще с вашей ассоциацией никак не связано. Но нам нужно кое-что узнать. Как выразилась Кристал, мы тычем пальцем в небо.

— И как, понравилась она вам? Мне просто любопытно.

Вейл изумленно вскинула брови.

— Кристал? Ну, очень милая женщина. Интересная.

«И тело высший класс. Пристрелить бы ее!»

— Кристал моя бывшая жена. Она вам не сказала?

Вейл на миг потеряла дар речи.

— Нет, — первой пришла в себя Диксон. — Не сказала.

Вирт минуту помолчал, но быстро стряхнул с себя замешательство.

— Извините. — Он с улыбкой кивнул на кресло, в котором сидела Диксон. — Это ее любимое кресло.

— Понятно.

— Не волнуйтесь, это никак не повлияет на мои ответы. Что вы хотели бы узнать?

— О противостоянии внутри ассоциации.

— Ну да. Кристал, наверное, уже рассказала вам, какая ожесточенная полемика началась с легкой руки Виктории.

— Ожесточенная полемика?

Телефон на поясе Вейл завибрировал. Она украдкой взглянула на него. Сообщение от Робби: «Позвони, как освободишься. Я выберу ресторан и пришлю тебе адрес».

— Виктория оказалась самой ярой противницей сотрудничества с «Супером». А человеком она была, надо сказать, влиятельным — настоящий серый кардинал ассоциации. Следующим президентом должна была стать именно она. Она же возглавила группу из трех членов АВРА, которые требовали от остальных уступок и использовали контракт с «Супером» в качестве рычага давления.

— Каких именно уступок они требовали? — спросила Диксон, отхлебывая кофе.

— Они согласились бы на продление контракта, если бы остальные члены тоже начали протестовать против нового закона АВРА о минимальном проценте винограда. Викторию этот закон — в первозданном виде — не устраивал.

— Кевин Камерон упоминал об этом. Минимальный процент — это, насколько я помню, восемьдесят пять?

— Да. Налоговое бюро по алкоголю и табаку требует, чтобы восемьдесят пять процентов винограда, содержащегося в вине нашей АВРА, было выращено в долине Джорджа.

— Значит, ваш минимум — восемьдесят пять процентов, а минимум Напы — семьдесят пять?

— Верно.

— И зачем это нужно? Чтобы защитить интересы покупателей?