Виновата ли она

Однажды утром пришел ко мне от имени Ивана Кузьмича человек и просил вечером приехать. Я пошел и, не входя еще в дом, услышал из открытых окон говор нескольких голосов. Вхожу; полна зала гостей, и всё старые знакомые: лошадиный барышник, гладко причесанный брат и еще двое каких-то господ, очень дурно одетых. Все играли в карты; сильный запах ромом давал знать, что пили пунш; Иван Кузьмич был уже пьян и сильно встревожен; он играл с Пионовым, который, увидев меня, выразил большое удовольствие и тут же остроумно объяснил об вновь изобретенном напитке, состоящем в том, что он сначала выпьет рюмку рому, потом захлебнет чаем, потом встряхнет желудок, а там и сделается пунш.

Лидия Николаевна сидела одна в гостиной. Я прошел к ней. На глазах ее видны были заметные следы недавних слез.

- Что вы у нас так давно не были? Бог с вами. - сказала она.

- Я был не так здоров, - отвечал я.

Вошел лакей.

- Водку прикажете подавать? - спросил он Лидию Николаевну.

- Еще девятый час, - возразила она.

- Спрашивают-с.

- Всего девятого половина.

Лакей ушел.

- Я тоже больна, - продолжала Лидия Николаевна, обратившись ко мне, голова все болит, хочу пройтись, да не с кем; Надина уехала к знакомым. Пойдемте!

- Очень рад, - отвечал я.

Лидия Николаевна надела шляпку, бурнус, и мы никем не замеченные вышли задним крыльцом. Она попросила мою руку и оперлась на нее. Дойдя до большой дорожки, Лидия Николаевна остановилась, и мы сели на ближайшую скамейку.

- Что это у вас за вечер сегодня? - начал я.

- Муж затеял! Так мне это неприятно!.. Ничего меня не слушает, отвечала Лидия Николаевна.

- А давно ли у вас такие вечеринки? - спросил я.

- С нынешнего лета. Он гораздо хуже стал, как уехал брат и маменька. Если бы вы знали, что я переношу!

- Знаю и даже ожидал этого, когда вы еще выходили замуж.

Лидия Николаевна закрыла лицо руками и несколько времени пробыла в таком положении, потом вдруг взяла мою руку.

- Вам жаль меня? - спросила она.

- Неужели же вы сомневаетесь?

- Нет, я верю вам. Скажите мне, научите меня, что делать? Я так поглупела, так растерялась, что ничего не могу сообразить.

- Что мне вам посоветовать? - возразил я. - Советовать или очень легко, если хочешь отделаться одною фразою, или уж очень трудно... Как можно было выходить за подобного человека?

- Нет, я должна была выйти за него. Послушайте, теперь я с вами могу говорить откровенно. Знаете ли, что мы ему до свадьбы были должны сто тысяч, и если бы ему отказали, он хотел этот долг передать одному своему знакомому, а тот обещал посадить мать в тюрьму. Неужели же я не должна была пожертвовать для этого своею судьбою? Я бы стала после этого презирать себя.

- Но кто же вам говорил об этом долге и обо всем?

- Мне говорила это Пионова.

- И вам не совестно было верить этой женщине?

- Этому нельзя было не верить... Она ко мне точно не расположена, но мать она любит и говорила мне об этом с горькими слезами; наконец, сама мать говорила об этом.

Я только пожал плечами.

- Об этом что уж говорить, - продолжала Лидия Николаевна, - теперь уж этого изменить нельзя, все кончено.

"Конечно, уж кончено", - согласился я мысленно.

- Добр ли по крайней мере Иван Кузьмич по характеру? И любит ли вас? спросил я, помолчав.

- Добр и любит, когда этого мерзкого вина не пьет, а как закутит, совсем другой человек. Ко мне теряет всякое уважение, начинает за все сердиться... особенно последнее время, приезжая из Москвы... там кто-нибудь его против меня вооружает.

- Я думаю, те же Пионовы.

- Да, и Пионовы, но они не столько: тут есть, говорят, другая дрянная женщина - старинная его привязанность. Я бы и не знала, да мне Аннушка показала ее раз здесь на гулянье.

- Кто же она такая?

- Не знаю, магазинщица какая-то.

- Высокая, прямая?

- Да.

Это была не кто иная, как названная кума, которая у Ивана Кузьмича была на вечере. Лидия Николаевна это забыла, а напоминать ей я не счел за нужное.

- Самое лучшее: не давайте ему пить, - сказал я.

- Дома я ему не даю, так старается как-нибудь потихоньку; наскучит быть вечно на страже, а не то уедет в Москву.

- Не отпускайте.

- Как его не отпустишь, не маленький ребенок. Я и то стараюсь всегда с ним ездить, так не берет. Говорит, что ему надобно в присутственные места. Как же удержать человека, когда он хочет что-нибудь сделать! Сначала я тосковала, плакала, а теперь и слез недостает. Я его очень боюсь пьяного, особенно когда он ночью приезжает, начнет шуметь, кричать на людей, на меня: ревнив и жаден делается до невероятности. Теперь все укоряет, что потерял для меня сто тысяч.

- Злой и низкий человек, больше ничего.

- Нет, когда не пьян, совсем другой; просит, чтобы все забыла, целует руки, часа по два на коленях стоит, так что неприятно видеть.

- Вы бы его больше бранили, что делать? Против подобных людей надобно употреблять грубые средства.