Цилия Лачева

Виновата любовь

© Цилия Лачева, c/o Jusautor, Sofia, 1985

Перевод Александра Рожченко

1

Следователь Климент Петров приехал на джипе, доверху забрызганном жидкой красноватой грязью. Остановился посреди площади и острым взглядом охватил перемены, происшедшие в городке: новые дома с балконами, завешанными свежевыстиранным бельем, ресторан с двойными дверьми и колоннами по обе стороны парадного входа, кинотеатр, выкрашенный в ярко-красный цвет, чтобы бросался в глаза публике, кафе-кондитерская со столиками, расставленными под облетевшей лозой. А чуть ниже по реке все осталось как прежде: старая мельница, излучина, удобная для стирки половиков, широкое поле и холм вдали на горизонте… Город вырос быстро и незаметно, как растут дети. За такой короткий срок, всего за два года, черты его изменились до неузнаваемости — его удлинили новые улицы и площади с домами, выстроившимися в одну линию. Но рядом уцелели полуоткрытые ворота в сад, где летом поют птицы и можно зачерпнуть свежей воды из колодца.

Вокзал был новым, шоссе — старое, в две полосы. До стройки — пятнадцать минут на автобусе, пешком — около часу.

Два года назад Климент Петров посетил этот городок по одному печальному, но, в общем, банальному поводу: пьяная компания, драка в пивной у реки и убийство, совершенное скромным и тихим юношей, защитившим своего приятеля. Дело оказалось легким, и Климент быстро его провел — что ж, обыкновенная история, случившаяся на глазах десятерых юношей и такого же количества зевак… Нынешнее происшествие с самого начала тонуло во мраке неясностей, пахло кровью и злодейством — да, только «пахло», ибо доказательств преступления не было. Один из наиболее заметных молодых мужчин на стройке, тридцатичетырехлетний инженер Стилиян Христов, месяц тому назад исчез, не оставив после себя так называемых вещественных доказательств — ни записки, ни письма, — не поговорив перед этим с кем-либо, даже просто не перекинувшись словом. Абсолютно бесследное исчезновение, а потому тревожное и пугающее. И до сих пор никто не позвонил в милицию, чтобы пролить свет на отдельные моменты этого зловещего исчезновения целого (по крайней мере до недавних пор) и невредимого человека.

Постояв на площади под проливным дождем, следователь велел водителю ехать прямо на стройку.

Шоссе гудело от встречных машин и грохота железа — перевозили продукцию местного завода, покрытую мокрым брезентом. А за шоссе простирались молчаливые нивы — первый снег стаял, и они набирали силы под благодатной влагой. Холм был коричнево-черный, словно подгорелый, но что-то еще зеленело на нем тревожно и бодро, подобно знамени, которое славит жизнь, какой бы скудной она ни была. Небо опускалось все ниже и ниже, по нему тянулись одна за другой волны облаков, точно мутно-белая пена. Показалась стройка. Недавно, видно, законченные здания, тонкий прут с красным знаменем на крыше, тусклый блеск металла, обрамляющего окна. Четыре тысячи мужчин и женщин работают на этом строительстве. Приезжают отовсюду, самые разные, но один из них знает тайну исчезнувшего инженера, и Климент Петров должен найти его в этом людском муравейнике, почуять, как пастушьи собаки чуют падаль среди многочисленного и разнокалиберного стада. Задача почти безнадежная, так как в расчет входит и некто, побывавший здесь мимоходом, появившийся на час, на полчаса, может быть, всего на минуту…

Приняли его, не особенно надеясь на успех, да и он был молчалив и озабочен. Остановился в старом доме, предназначенном на слом, но, когда протопили печь, получился по-настоящему уютный уголок с окном на реку. В тот же день Климент определил круг людей, необходимых ему в первую очередь.