Виновник завтрашнего дня

Достаточно долгое время они просто стояли на ветру, вздрагивая от его прохладного прикосновения, осмысливая и принимая происходящее. Не разговаривали. Не двигались. Не чувствовали ни неприятно льнувшей к коже мокрой одежды, ни палящего над головой солнца. Растворились друг в друге, проросли. Кончики Лёшкиных пальцев касались её спины, скользили вдоль позвоночника, впитывали в себя легкую дрожь.

Кажись, не дышал. Никогда и ни с кем не стоял просто так, прислушиваясь к чужому сердцебиению. В душе поднялась волна необъятной нежности, тепла и ещё чего-то такого, что невозможно описать словами.

Полюбил. Против всех ожиданий, запретов и риска, полюбил. Но в отличие от Влады, относился к понятию «любовь» немного иначе. Разная она у них была. Одинаковая по силе и глубине, но иная по смыслу и звучанию. У неё была чистая, ослепляющая. У него — с надрывом, с дикой агонией. У неё первая, по крайней мере, ему так казалось. У него же — закаленная. Избитая не одним ударом судьбы.

Любовь бывает разная. У кого-то громкая, необузданная, покоряющая, очищающая. У кого-то — тихая, неподъемная, бездонная. Кто-то может любить на расстоянии. Кто-то — и дня не сможет прожить без любимого человека. Есть любовь жертвенная, когда идешь на всё, когда ни свободы, ни жизни не жалко. Есть любовь губительная. А есть — исцеляющая.

Вся потребность в ней полезла из Лёшки наружу. Впервые обнимал Владу так крепко и с таким чувством. И она поняла его. Всё-всё прочувствовала. Пускай и промолчал, но его объятия сказали о многом. Принял он её. Смирился. Счастливо выдохнула, прижавшись губами к трепещущей на шее венке и услышала судорожный вздох. От этого звука сердце пустилось вскачь, наполнило низ живота раскаленным свинцом.

Не верилось, что это случилось. Что выговорилась, а он принял. Кажется, сейчас зазвенит будильник, и она проснется, как было не один раз. Однако время шло, а они так и стояли, прислушиваясь к эмоциям друг друга, ведя безмолвный диалог.

Влада слегка отстранилась, настолько, чтобы можно было заглянуть в голубые глаза. В них плескалось столько чувств, восхищения и отчаянья, что стало не по себе. Никогда не испытывала перед ним робости. А сейчас испытала. Увидела, с каким голодом и тоской смотрел на её губы, и пошатнулась. Всё тело накрыло огненным саваном. Ещё чуть-чуть, и вспыхнет, высушив мокрую одежду. Если бы не удерживающие её руки — осела прямо на песок.

Непроизвольно увлажнила нижнюю губу, пройдясь по ней языком, и тут же с шумом втянула в себя воздух, увидев, как Лёшка прикоснулся к её губам большим пальцем.

Мягкие они у неё, до сих пор помнил их вкус. Манящая полнота так и просилась поцеловать, втянуть в себя, искусать. Не мог. Пол-лица онемело. Рот еле открывал. Только и смог, что вновь прижать к себе, скользнув губами по нежной коже и со стоном выдохнуть.

— Болит? — Влада хотела коснуться налившейся отёчности под глазом, но Лёшка не позволил.

— Нет.

— Обиделся? — вспомнила свое недавнее высказывание по этому поводу. — Ты ведь знаешь, почему я так сказала. Я не со зла.

Уже и жалела о брошенных в пылу обиды словах. Смотрела на него и сердце кровью обливалось. Чтобы он не испытывал, чтобы не проживал — всё зеркально отражалось в ней.

— Знаю, — разнял он объятия, отлепляя от торса мокрую футболку. — Не бери в голову.

Влада только сейчас обратила внимание на его сбитые костяшки.

— Это Олег, да? — То, как заиграли скулы на его лице, только подтвердило её догадку. — Можешь не отвечать, всё и так понятно.

— Что между вами произошло вчера, когда танцевали? — спросил Лёшка строго, глядя в упор. Теперь, когда всё между ними ясно, смотрел на неё открыто, решительно, и в то же время, по-другому, по-новому. Будто повзрослела, стала ровней ему. Следил за каждым её движением. Каждым вздохом и жестом.

Влада сникла.

— Ничего. Ну… — замялась под сузившимися зрачками, — он попросил прогуляться с ним, я отказала. Ему не понравилось.

— Ты знаешь, что Павел Олегович на твоей стороне в теме с Турским? Что всё зависит только от тебя?

Влада удивилась.

— Не-е-ет, — протянула обескуражено. — Вика сказала, что он отдаст меня Олегу и что уже всё решено.

— Пошла на хрен твоя Вика, — рассердился Гончаров, вспомнив выходку Скибинской. Презирал стерву всей душой. Если раньше дышал в её сторону ровно, то сейчас вспыхнул давно позабытой ненавистью. — Вчера Скибинский ясно дало понять, что не станет давить на тебя. Теперь смотри, — перешел к самому главному, положив руки на её плечи. — Всё в твоих руках. Скибинский не станет вмешиваться, как скажешь, так и будет, но ты должна уяснить одну вещь: чем больше ты будешь провоцировать его и вести себя необдуманно, тем больше шансов потерять его доверие.

— Никто не имеет права указывать мне, как жить, — вспыхнула Влада, чувствуя, как обхват на плечах стал сильнее. — Это нечестно. Я тебя люблю, Лёш. Ты даже не представляешь, как долго и как сильно, и скорее повешусь, чем стану плясать под их дудку.

Лёшка пораженно прижал её к себе, шокированный столь пылким заявлением.