Виновный

— Себастьян? — обратился к нему Филип Бэрон, поворачиваясь лицом к экрану.

— Да, сэр?

Дэниел откинулся на спинку стула. «Да, сэр». Во время репетиции Себастьяна не учили обращаться к судье подобным образом. Дэниел посмотрел на публику. Сегодня все скамьи были заняты, но люди нервничали. Он отметил разочарование журналистов тем, что им нельзя увидеть экран; на краю балкона показались вытянутые шеи и вцепившиеся в балюстраду пальцы.

— Я хочу задать тебе вопрос. Ты знаешь, что означает говорить правду?

— Да, сэр, это означает не лгать.

— А ты знаешь разницу между правдой и ложью?

— Да, правда — это то, что случилось на самом деле, а ложь — то, чего не было.

— И если ты сегодня пообещаешь говорить правду, что, по-твоему, это будет значить?

— Что я должен говорить правду.

— Отлично, — обратился Бэрон к суду. — Приводите его к присяге.

Ирен встала и обратилась к Себастьяну:

— Расскажи нам о своих отношениях с Беном Стоксом. Как давно ты знал Бена?

— Года три или четыре.

— И как бы ты назвал Бена, он был твоим другом?

— Он был моим другом, моим соседом и товарищем по школе, — отчетливо произнес Себастьян.

— Вы с ним часто играли?

— Иногда.

— Насколько часто?

Изображение Себастьяна приобрело задумчивость, большие зеленые глаза посмотрели вверх и в сторону, обдумывая вопрос.

— Раза три в месяц.

— И чем вы занимались?

— Ну, если мы были в школе, то играли в мяч или в догонялки. Если дома, то иногда он приходил к нам, а иногда — я к ним, но обычно мы играли на улице.

— В тот день, когда Бен исчез, ты его видел?

— Да.

— Ты можешь рассказать, что тогда случилось?

— Я говорил полицейским. Он катался на велосипеде по улице, и я спросил, не хочет ли он поиграть. Мы немного поиграли у дома, а потом решили пойти на детскую площадку.

— Чье это было решение?

— Думаю, что общее.

Вмешался судья, его набрякшие щеки побагровели от гнева:

— Притормозите, мисс Кларк. Вы забываете, что мне нужно все это записывать!

— Да, милорд, я немного увлеклась… Итак, Себастьян, немного помедленнее, ты сказал своей маме, куда идешь?

— Нет.

— Почему?

— Мы же просто пошли в парк. Это же совсем рядом, и мы вернулись бы раньше, чем взрослые заметили бы, что нас нет.

Дэниел резко втянул воздух. Себастьян вдруг изменил темп речи, останавливаясь после каждой фразы, чтобы судья успел записать.

— И что было, когда вы пришли в парк?

— Сначала мы играли в догонялки, а потом начали драться — понарошку, ну а потом уже как бы по-настоящему… Бен стал обзываться и толкать меня… Я сказал ему, чтобы он перестал, но он не слушался. Поэтому я толкнул его в ответ. Это тогда тот высокий мужчина с собакой… мистер Рэнкин, на нас закричал.

Ирен на миг застыла: Себастьян запомнил имя свидетеля.

— Он крикнул нам, чтобы мы перестали, и мы как бы перестали и побежали через холм.

— И что было дальше? — Ирен кашлянула.

— Ну, мы побежали на игровую площадку. Она была закрыта, но туда все равно можно пролезть. Там мы забрались на перекладину рамы для лазанья, но потом я подумал о маме. Она лежала дома с больной головой. Мне захотелось вернуться и проверить, как она…

Дэниел заметил, что плечи у Ирен больше не были такими напряженными. Себастьян справлялся на «отлично».

— Но… Бен не хотел отпускать меня домой. Он снова стал толкаться и пихать меня. Я испугался, что он столкнет меня с лазалки. Он бил меня кулаком в живот, тянул за волосы и хватал за руки. Я просил его перестать, но он не слушался, поэтому я сказал, что мне это не нравится и я точно пойду домой.

— А потом?

— Я уже собирался слезать, но Бен вдруг расстроился, что я ухожу. Он хотел гулять дальше. Он сказал мне, что спрыгнет с лазалки, и я ответил, что пусть прыгает, но не подумал, что он на самом деле спрыгнет. Наверное, он хотел произвести на меня впечатление. Я же старше, — сообщил Себастьян с улыбкой. — Он хотел заставить меня остаться…

— Бен спрыгнул?

— Да, он спрыгнул и неудачно приземлился: ударился носом и лбом, и у него пошла кровь. Он перекатился на спину, и я слез, чтобы ему помочь.

— Как ты ему помог?

— На самом деле никак. Я немного знаю о том, как оказывать первую помощь, но совсем чуть-чуть. Я наклонился над ним и попытался остановить кровь. У него сильно текло из носа. Все лицо стало красным… Но он злился на меня. Снова стал обзываться. Не знаю почему, ведь он же сам придумал спрыгнуть вниз…

— Что было дальше?

— Я оставил его на игровой площадке. Сказал, что пожалуюсь его маме, что он дерется и обзывается, но я не стал этого делать, потому что решил, что мне тоже может попасть за то, что я побил его в ответ тогда, в парке. Теперь мне стыдно, что я его там оставил. Не знаю, кто его убил, но иногда мне хочется все вернуть, чтобы я не оставлял его там одного. Думаю, я смог бы что-то сделать…

— Почему ты так думаешь? — спросила Ирен.

По тону ее голоса чувствовалось, что она почти боится услышать ответ.

Дэниел подумал, что мальчик использует показания выступавших свидетелей, хочет объяснить выдохнутую кровь на рубашке. Интересно, копировал ли он тех, кто выражал сожаление о собственном бездействии, как Рэнкин.