Виновный

Было поздно, и Дэниелу не хватало времени. Накопилось слишком много работы, и ему приходилось засиживаться до двух ночи, как и в этот раз, но в мозгу у него вертелось слишком много вопросов. Много лет он старался не пускать Минни в свои мысли, но теперь, после ее смерти, он вдруг обнаружил, что его к ней тянет. Теперь ему хотелось узнать, зачем она сделала то, что сделала, и зачем она причинила ему такую боль. Но он опоздал.

Дэниел глубоко вздохнул и снова пролистал записную книжку, подперев лоб ладонью и зарывшись пальцами в волосы.

Сняв трубку, он большим пальцем набрал номер Херриет Макбрайд, Мидлтон, Корк, держа в другой руке бутылку с пивом. Набрал все, кроме последней цифры, и нажал отбой. Херриет все равно не захотела бы с ним разговаривать. Она считала его подонком, которому должно быть за себя стыдно, кто должен испытывать чувство вины. Что ему нужно от Херриет? И он осознал, что хочет узнать о Минни все, хочет понять, кем она была, кроме широкозадой тетки, которая стала ему матерью и спасла от самого себя.

Он отложил телефон и вернулся к работе, готовясь просидеть всю ночь.

Королевская прокуратура наняла психиатра, чтобы освидетельствовать Себастьяна. Отчет подтвердил, что мальчик находится в здравом рассудке и ему вполне по силам присутствовать в суде. Дэниел тоже договорился о психологическом освидетельствовании. Психолог посетил Парклендз-хаус, чтобы встретиться с Себастьяном, и через неделю в «Харви, Хантер и Стил» прислали отчет. Вкладывая его в портфель, Дэниел прикусил губу. Он сам не знал, чего ожидал от психолога. Иногда, оставаясь наедине с Себастьяном, он ощущал странную с ним связь, а иногда — тревогу. Ирен говорила, что мальчик «выбивает из колеи».

В туалете Дэниел поправил галстук и прическу. Он был один, поэтому задержал взгляд в зеркале на секунду дольше обычного, без улыбки, пытаясь увидеть собственное лицо таким, каким, как ему казалось, его видят другие. Отметил проявившуюся усталость: под глазами залегли тени, щеки впали больше обычного. Дэниел помнил, каким неуправляемым был в детстве. Он знал, откуда это в нем появилось, но не знал, куда ушло. Наклонившись ближе к зеркалу, провел пальцем по переносице, нащупав небольшой бугорок — напоминание о сломанном когда-то носе.

Дэниелу нужно было присутствовать в Олд-Бейли на досудебном слушании, а потом у него была назначена встреча с психологом. Он опаздывал и поэтому припустил бегом — к метро, вниз, а потом и вверх по эскалаторам, извиняясь, если задевал портфелем чье-то бедро. Выскочив на поверхность на станции «Собор Святого Павла», он пешком пошел к Олд-Бейли, на ходу доставая пропуск.

Он освободился из Центрального уголовного суда только в пятом часу и направился в Фулхэм к психологу, доктору Берду. Ирен задерживалась, поэтому на встречу смог прийти только Марк Гиббонс, ее младший коллега.

Берд оказался моложе, чем Дэниел его себе представлял. У него была бледная кожа с веснушками, рассыпанными по всему лицу: от носа до корней редеющих светло-рыжеватых волос. Он явно нервничал.

— Чай, кофе? — предложил доктор Берд, приподнимая свои тонкие бесцветные брови дугой, словно кто-то сделал интересное замечание.

Дэниел отказался, а Марк, кашлянув, попросил чаю.

Отчет Берда был беспристрастным и профессиональным и в то же время содержал его личное понимание характера Себастьяна. С точки зрения защиты, он мог помочь вызвать сочувствие к мальчику, но Дэниел с Ирен еще не решили, как будут его использовать и будут ли вообще. Доктор Берд оценивал готовность Себастьяна присутствовать на слушаниях во взрослом суде, но Дэниелу хотелось, чтобы отчет показал того маленьким мальчиком, каким он и был на самом деле, не подготовленным к суровости судебного процесса. Психолог описывал Себастьяна умным и умеющим выражать свои мысли, и Дэниел рассчитывал, что это положительное профессиональное мнение можно будет противопоставить показаниям свидетелей со стороны обвинения, описывающих Себастьяна жестоким задирой, и дать присяжным возможность проявить сочувствие. Конечно, Дэниел надеялся, что сочувствие не понадобится и что для доказательства невиновности мальчика будет достаточно фактов.

Доктор Берд навестил Себастьяна в Парклендз-хаусе, вооружившись куклами и фломастерами. Дэниел прочитал его отчет взахлеб не только потому, что имел отношение к делу, но и потому, что там содержалась информация о Себастьяне.

Пока Марк мелкими глотками пил чай — его чашка подрагивала на блюдце, — Берд уселся в кресло, сложил руки на аккуратном животике и принялся комментировать свое заключение.

— Он очень умен, я отметил это в отчете — коэффициент умственного развития сто сорок, и он отлично понимал, кто я такой и зачем пришел…

В голосе Берда Дэниелу послышалось раздражение.

— Так ты знаешь, зачем я к тебе пришел? — спросил психолог.

— Да, — сказал Себастьян, — чтобы залезть ко мне в голову.