Винтерспельт

Тело Шефольда было доставлено в Винтерспельт около четырех часов. Двое санитаров несли его на носилках. За носилками шли Райдель, ефрейтор Шульц и два унтер-офицера. Ефрейтор Шульц и оба унтер-офицера держались на некотором расстоянии от Райделя.

Те немногие солдаты, что стояли в этот час у своих домов, с любопытством смотрели на группу с носилками, двигавшуюся по улице. Они не решались приблизиться к ней, потому что знали, что унтер-офицеры грубо одернут и отгонят их, если они попытаются это сделать.

Носилки были поставлены перед крыльцом командного пункта батальона, точнее, их опустили на землю, на немощеную деревенскую дорогу. Один из двух унтер-офицеров поднялся по ступенькам, исчез в доме.

Теперь из близлежащих домов вышли крестьяне — мужчины и женщины, — а также солдаты, они собрались вокруг лежавшего на дороге Шефольда. К ним присоединились и несколько русских пленных. Ефрейтор Шульц и оставшийся на улице унтер-офицер время от времени выкрикивали: «Разойдись! А ну разойдись!» Райдель стоял у самых ступенек.

Кэте не сразу узнала Шефольда.

Лицо его было желто-серым. Костюм весь покрыт пятнами уже запекшейся крови. Правая сторона его рта была разорвана: темная кровь стекала на шею, на рубашку. Глаза были еще полуоткрыты.

Ефрейтор Шульц прикрыл тело Шефольда плащом, но, пока его несли, плащ соскользнул и закрывал теперь только ноги.

Шульц нагнулся над Шефольдом, еще раз натянул на него плащ.

Унтер-офицер, который поднялся в дом, снова вышел на улицу, за ним штабс-фельдфебель Каммерер. Штабс-фельдфебель сказал что-то Райделю. Райдель что-то ответил. Стоящие вокруг не могли расслышать, о чем они говорили, потому что держались на расстоянии. Они видели, как штабс-фельдфебель с удивлением посмотрел на Райделя, потом повернулся, снова вошел в дом.

Вскоре один из писарей открыл дверь и кивком головы позвал Райделя. Райдель сразу же пошел наверх. Дверь за ним затворилась.

Тело Шефольда, прикрытое плащом, еще какое-то время лежало на земле. Плащ был примерно такого же цвета, как пыль на улице Винтерспельта. Затем санитары подняли носилки и унесли, должно быть, в медчасть.

Откуда-то появились двое солдат, одетые по-походному, встали под ружье перед командным пунктом.

Люди разошлись.

Мы не будем подробно описывать первую реакцию Кэте на неожиданное возвращение Шефольда в неожиданном виде.

Можно легко представить себе, что она воскликнула или подумала: «Но этого не может быть!» или: «Это какой-то страшный сон!»

Возможно также, что она не нашла слов и испытывала немой ужас.

Сразу после этого она отреагировала спонтанно.

Надо было потребовать объяснений от Динклаге. Он должен был ответить ей.

Один из часовых сказал:

— Туда нельзя, фройляйн!

— Но мне надо срочно к майору Динклаге!

— Очень сожалею, — ответил солдат. — Но у нас строгий приказ никого не пускать.

Через час, в пять, пришел Хайншток.

Она ушла вместе с ним.

Каммерер сказал Райделю:

— Я слышал, что вы убили этого человека?

— Я должен поговорить с майором, — ответил Райдель.

Он уже не следил за соблюдением формы. Предписываемая инструкцией формулировка должна была звучать так: «Прошу господина штабс-фельдфебеля разрешить мне поговорить с господином майором».

Определить расстояние было совсем нетрудно. Когда он дойдет до сосен наверху, расстояние будет составлять около тридцати метров.

Снимать с предохранителя и взводить курок можно было только в последний момент, чтобы между звуком взводимого курка и выстрелом прошли только доли секунды.

А пока надо подвести спусковой крючок к промежуточному упору.

Красный галстук уже не мог служить ему мишенью. Приходилось довольствоваться точкой на движущейся спине.

Десятидолларовая купюра, затертая, помятая бумажка, лежала у его ног, на земле возле окопа.

«Я взял их, эти чаевые».

Вокруг воображаемой линии между стволом карабина и точкой на спине Шефольда серым пятном, неподвижно и неумолимо, располагалось абстрактное социологическое понятие: класс людей, берущих чаевые.

В тишину прекрасного безветренного октябрьского дня громко ворвался сухой металлический звук рычага, передвинувшего первый патрон из магазина в ствол карабина.

Прежде всего он вытащил бумажник, стал рыться в нем, методично искать, нашел письмо. Один уголок письма был разлохмачен пулей. Он вскрыл конверт. Его гостиничного английского было недостаточно, чтобы понять, о чем говорилось в письме. Кроме того, он торопился. Но главное он понял: майор Динклаге написал письмо американскому офицеру.

Как много крови! Он не представлял себе, что будет столько крови. Он вытер руки о траву, спрятал бумажник и письмо.

Подошел Шульц. Райдель сказал:

— Так надо было. Это дело совершенно секретное. Пойди-ка приведи унтер-офицера!

— Что же это такое? — сказал Шульц. — Да что же это такое? Я не хочу иметь с тобой дела.

Он остановился, переводя взгляд с Шефольда на Райделя, стоявшего на коленях возле трупа.

Райделю пришлось самому отыскивать унтер-офицера. Шульц в это время сторожил Шефольда. Когда Райдель вернулся вместе с унтер-офицером, Шульца послали в деревню за санитарами.