Виолончелист

— Тебя там… никто не обижает? — спросил он с беспокойством. Она весело замотала головой.

— Ну, что ты! У нас очень хорошие и дружные девчонки подобрались. Никакого стекла в туфли и прочих глупостей, это всё мифы.

— Просто вам пока и делить особо нечего, — рассудительно заметил Максим. — А вот когда полноправно вольётесь в мир большой моды… Но я имел в виду немного другое: из заказчиков, клиентов — никто ничего не…

— Ни в коем случае! — торопливо перебила она. — Руководство агентства гарантирует, что моделям никогда не предложат ничего оскорбительного или унизительного, что порочило бы их честь, достоинство и репутацию. Ты знаешь, что наш директор разорвал контракт с зарубежным агентством только из-за того, что тамошний менеджер повысил голос на одну из наших девочек?

— Ну просто рыцарь, — усмехнулся Максим. — Хорошо, если так… — он замялся, но всё-таки спросил:

— Кто это тебя подвозил до дома?

— А, это Артурчик, — она махнула рукой. — Фотограф. Нам с ним по пути, он частенько меня захватывает по дороге домой.

Максим почувствовал, как сжимается в тисках ревности его сердце.

— У вас с ним… что-то есть? Он тебе нравится? — с трудом выговорил он.

— Дурак, что ли? — фыркнула Лерка, искренне развеселившись. — Во-первых, он уже старый — ему двадцать семь лет! А во-вторых, всем известно, что Артурчик — гей.

Гей, значит. Ну, хоть так… Максим с облегчением улыбнулся, искоса взглянул на Лерку. Как же он всё-таки соскучился по ней, по её смеху, её голосу…

— Ты очень красивая, Лер, — вырвалось у него. Она смутилась на мгновение, но тут же беззаботно рассмеялась:

— Вот видишь, как мне моделинг на пользу пошёл! Даже из такой косоглазой уродины, как я, сделали ничего так… В буквальном и переносном смысле закосила под симпатяжку!

— Ты красивая, — глухо повторил он. — Всегда была.

— Ну, а как у тебя? — мило покрасневшая Лерка поспешила перевести разговор на менее смущающую обоих тему. — Как успехи на конкурсе, к которому ты готовился всё лето — он ведь уже прошёл? “Хрустальный смычок”, кажется…

— Дипломант второй степени, — ему было приятно, что Лерка помнит о том музыкальном конкурсе юных скрипачей и виолончелистов, и в то же время неловко из-за того, что он не стал победителем. — Уступил Андрею Веселову из Москвы. Говорят, новая восходящая звезда…

— Вот ещё, глупости, — Лерка пренебрежительно фыркнула. — Восходящая звезда — это ты. И то, что в этот раз первое место досталось другому — чистая случайность. Ты — лучший, понял? И никакой Андрей Веселов не может и не будет тебе соперником!

Знала бы Лерка, знал бы сам Максим, что десять лет спустя этот самый Андрей Веселов станет ей никем иным, как законным супругом…

— Ладно, мне пора, Макс, — спохватилась она, взглянув на часы. — Мама волнуется, да и поздно уже. Завтра с утра съёмка для каталога, нужно хорошо выспаться, чтобы не выглядеть пандой…

— А как же школа? — растерялся и расстроился Максим: ему не хватило сегодняшнего разговора, он не наболтался с ней, не насмотрелся, не надышался ею… это была ничтожно малая доза общения после невыносимой месячной разлуки. Крошечная порция, которая только разожгла аппетит.

— Недельку придётся прогулять, — она пожала плечами. — Да не переживай, наверстаю, в начале года программа несложная, я уже полистала учебники.

— А когда мы теперь увидимся? Я имею в виду, вне школы, — спросил он. Тон получился что-то уж совсем жалобным. Чёрт, он не хотел её отпускать!

— Не знаю, Макс, — она отвела взгляд. — Мне правда сейчас очень некогда, свободного времени практически не бывает. Давай… давай я сама тебе позвоню, если у меня вдруг выдастся свободный денёк на неделе?

Уже распрощавшись с Леркой, Максим вспомнил, что так и не отдал ей приготовленный заранее подарок ко дню рождения. Он сыграл на виолончели все её любимые мелодии — Генри Манчини, Эннио Морриконе, Франсис Ле — и записал их на аудиокассету. Он знал, что Лерке обязательно понравится подарок, она обожала всех этих композиторов и неизменно заливалась слезами, прослушивая саундтрек к “Истории любви” или “Поющим в терновнике”.

Всю неделю Максим безвылазно просидел дома, ожидая звонка и сердясь, если мама вдруг ненадолго занимала телефон. Он даже пропустил два занятия у Дворжецкой — просто не поехал к ней, сказавшись больным. Он не мог, просто не должен был находиться вне дома, если косоглазая ему позвонит!..

Однако Лерка так и не позвонила.

К семнадцати годам она стала настоящей звездой модельного бизнеса.

Лера снималась для журналов и каталогов, в музыкальных клипах и в телевизионной рекламе, ходила по подиуму в великолепных нарядах — и (совсем как в её давних дерзких мечтах!) публика взрывалась аплодисментами… Во взгляде девушки появилась непоколебимая уверенность в собственной неотразимости, в движения добавилась томная кошачья грация, что удивительно шло к её раскосым глазам. Она научилась себя подавать. Намотай на Леру какую-нибудь безвкусную разноцветную тряпку, накрути ей на голову безумный тюрбан из полотенца — а она всё равно спокойно вышла бы на подиум и гарантированно искупалась бы в заслуженных овациях.