Вёшенское восстание

Большевистское командование подводило итог к 16 февраля (1 марта) 1919 г. За 4 месяца из 56 000 Донской армии (большевики, видимо, не брали в расчет «Молодую армию») открытое возмущение проявили 9000 (16 %), перешли на сторону большевиков 16 000 (28,5 %), были расформированы 15 000 (27 %), остались надежными 16 000 (28,5 %) [66].

На Круге новый командующий Донской армией генерал В.И. Сидорин говорил: «Весь Черкасский округ заполнен дезертирами со всех округов, и собрать их – задача чрезвычайно трудная»[67]. Местные станичные власти не обращали на дезертиров никакого внимания. «Под шумок правящие сферы сплавляли из Новочеркасска свои семьи…»[68].

В феврале на вокзале в Ростове скопилось 800 раненых, которых не могли распределить по госпиталям. Всего раненых и больных насчитывалось 12 000, из них 30 % – симулянты.

Командование 14-й советской дивизии вспоминало: «Что ни дом – то лазарет, что ни амбар – то горы трупов. Страшный сыпной и возвратный тиф косил остатки Донской армии, заражая и наши части…»[69].

Главное командование армиями Антанты, изучая материалы о возможности интервенции в России, 6 марта 1919 г. дало Донской армии следующую характеристику: «Солдаты устали от борьбы, пали духом, наблюдается пассивное безразличие, растущая дезорганизация войск; недавние поражения, в результате которых Донская армия отступила к Новочеркасску, создают критическую ситуацию. Армия не способна к победе. Мало оснований для того, чтобы полагаться на нее при действиях в России»[70]. Добровольческое командование, судя по всему, разделяло мнение союзников.

Советское командование в это же время, 8 марта, заявляло: «Донской армии, как боевой силы, не существует, фронт держится исключительно добровольцами». Всего на Донском фронте из 44 000 белых 17–18 000 были добровольцами[71]

.

Однако уже 13 марта советское командование констатировало: «Отмечается решительная настойчивость Донского командования по воссозданию армии»[72].

Прежде всего, с выходом советских войск к железной дороге Лихая – Царицын и к линии Донца изменилось настроение местного населения. В этой местности уже имелся опыт жизни «под Советами», здесь весной 1918 г. уже шли бои с войсками Ворошилова. Кроме того, многочисленное местное крестьянское население, поддерживая красных, стало грабить казачьи станицы. Так произошло в станице Луганской: «Бери, бери, – говорили хохлы. – Цэ ж наше риднэ. Понаграбили козаки повнисеньки дома и сундуки усякого добра, но цэ все наше – бери…»[73].

Разведсводки красных стали все тревожнее: 5 (18) февраля «все бежавшие из плена единогласно свидетельствуют, что хохлацкое население сочувствует большевикам, казаки же настроены к ним враждебно»[74]. Так, 10 (23) февраля станица Усть-Белокалитвенская приняла решение вооружиться всем и дать отпор советским войскам

[75]. Но оказать сопротивление разрозненными станицами при бегущей армии было невозможно. Поэтому началось первое массовое отступление казаков, ставшее, правда, массовым лишь для некоторых станиц. И все же красная разведка доносила: 7 (20) февраля «все казачье население с приближением наших войск покидает от старого до малого свои хутора и станицы, оказывая совместно с регулярными казачьими частями отчаянное сопротивление»[76].

Подтягивалась дисциплина. Чтобы не раздражать раздетые и голодные войска, 7 (20) марта решением Войскового Круга были закрыты театры и кино, кафе и рестораны преобразованы в столовые, в общественных местах запрещались музыкальные и танцевальные вечера, закрывались все клубы, запрещались карты и лото[77].

В Новочеркасске висели воззвания: «Не покидайте Тихий Дон!»[78]

.

Вслед за местным населением стало меняться настроение в войсках. 26 февраля (11 марта) штаб 9-й армии доносил, что с 15 февраля по 11 марта опрошено лишь 6 перебежчиков[79]. 28 февраля (13 марта) штаб Южного фронта отметил: «Главным образом противник несет потери от боев, процент дезертирства заметно уменьшился»[80].

Восстановив в какой-то мере дисциплину и боеспособность и укрывшись за Донцом и Салом, донское командование оказалось перед проблемой наращивания сил, увеличения численности армии. Увеличить численность армии планировалось «вначале созданием партизанских отрядов учащейся молодежи и добровольцев казаков, потом путем постепенной мобилизации»[81]. Когда положение восстановится, учащуюся молодежь планировали демобилизовать, что и случилось впоследствии.

Мобилизация шла все время, и в рассматриваемый период, помимо приказов по Войску, она проводилась решением станиц, когда приближались красные. Так, 3 (16) февраля 1919 года Нижне-Чирская, Суворовская, Есауловская, Потемкинская, Верхне-Курмоярская, Нагавская мобилизовали молодежь и «стариков» 1884–1890 годов переписи включительно[82]. Но это зачастую были разрозненные приговоры станиц, и пополнения в войска поступали мелкими партиями, что не могло ни существенно увеличить количество войск, ни создать перелом в настроении.