Вираж

– Что там? – потребовала бабка.

– Авария.

Сзади успел вырасти хвост из таких же припозднившихся бедолаг. Даша заметалась. Серафима устала. Она храбрилась, вытягивала тощую шейку, пучила глаза, но вот-вот могла сорваться. И пойдет тогда веселье: вспомнит все болезни, все Дашины промахи, а заодно и всю несправедливость собственной долгой жизни.

В темноте возле мотоциклов кто-то шевелился. Даша подалась в ту сторону. Под магнолией стояли двое в кожаных куртках и прикуривали от маленького рваного пламени. Остро потянуло запахом бензина – небритый ковбой, водопад, пачка «Кэмэл» и большая квадратная зажигалка…

– Заблудились, девушка? – окликнул Дашу один.

– Ищу, как отсюда выбраться.

– А что тут искать-то, пролезайте между байками.

– Я с бабушкой.

– Бабушку перенесем на руках, – хохотнул второй.

– Я еще и с машиной.

– Проблема, – весело констатировал первый.

По Дашиным глазам мазнул тусклый, на последнем издыхании, луч фонарика.

– Красивым женщинам и старушкам надо помогать. Девушка, вы, надеюсь, не на том мастодонте прикатили?

Как раз перед их малолитражкой осел темный и громоздкий как бегемот на суше «Крузер».

– Мою отсюда не видно. Она чуть пониже его колеса, – заторопилась Даша.

– Тогда делаем так, – голос придвинулся, – Беги, заводись. Мы по тихому растащим байки, ты ныряешь в щель и по тротуару дуешь до поворота. Я фонариком мигну. Только быстро. Мы вообще-то в оцеплении тут… ха-ха.

Кого и зачем оцепили, Даша спрашивать не стала. Кого надо, того и…

– Спать на дороге будем? – угрожающе начала Серафима, когда внучка прыгнула на водительское место.

– Спок, бабуля. Есть вариант ночевать в ментовке.

– Там чай дают?

– Я тебя люблю, – не по теме, но искренне откликнулась внучка.

В черной как колодезное дно ночи мигнуло. Даша сосредоточилась, не сдавая назад, почти цепляя клятый «Крузер», развернула свою микроскопическую «Тойотку» и втиснулась между раздвинутыми мотоциклами. Машинку принял корявый от выбоин тротуар, который, однако, благополучно донес ее до поворота и даже выкинул, не зацепив днища, в переулок. Где-то засвистели, загудело сразу несколько машин. Даша свернула в темноту, на подфарниках проскочила до следующего перекрестка, еще свернула. С перепугу ей померещилась погоня. Успокоилась она, только въехав на небольшую площадь, заставленную опять же мотоциклами. Кроме железа тут было полно людей. На эстраде под ракушкой кто-то бормотал в микрофон.

Снаружи постучали. Даша опустила стекло и зажгла свет.

– Девушка… о! девушка, Вы как тут оказались? Мое почтение, леди.

Не вполне чтобы трезвый, не бритый мэн в кожаной косухе, разглядев в глубине салона Серафиму, приподнял пожилую мятую шляпу.

– Я заблудилась, – честно призналась Даша. – За нами там… полиция. Мы в пробку попали…

– Бывает, – необидно оборвал ее мэн. – Побудьте тут пока. Бодяга уже вся. Еще трое, дальше мамонты… минут тридцать придется постоять. Потом я ребят попрошу, они вас на объездное шоссе пропустят.

– Что за бодяга с мамонтами? – нос Серафимы нацелился на эстраду.

– Я выйду, осмотрюсь. Тут какой-то концерт или фестиваль, – откликнулась Даша.

– А мотоциклетки зачем? – не отставала бабка.

– Мотоциклетка, бабушка, это – «Урал» с коляской. А тут байки.

Даша выбралась из машины. Парень на эстраде как раз перестал шептать в микрофон. Динамики рявкнули, люди на площади повернули головы в сторону действа. За первым грохотом последовала нисходящая волна звуков, в которую попытался встрять человеческий голос, но не найдя лазейки в плотном потоке децибел заметался, пропадая и выныривая в такт ритму.

Даша огляделась. Теснились косухи, немного цепей… мелькнул одинокий ирокез… кожаная безрукавка, рука от которой на отлете держала дымящийся окурок… чужая рука перехватила… косяк пропал за спинами. Наголо бритая девушка, поднесла к губам горлышко темной бутылки, другая девушка, выхватила из темноты остатки косяка и быстро коротко затянулась.

Рев оборвался. Парень на эстраде затряс волосами. Его команда бросилась врассыпную, освобождая место для следующих исполнителей. И опять: шепот в микрофон, ровный гомон толпы… настройка.

Даша уже приготовилась, почти прижала уши, в попытке защитить мозг от напора звуков, когда в толпе блеснули очки, прорисовался знакомый профиль и густая щетина.

– Слушай, тут Шевчук, – возбужденно оповестила она бабку, пролезая на заднее сиденье за курткой.

– Это который – осень?

– Ага. Осень…

Парнишка у микрофона отревел свое, ему похлопали. Потом хлопки усилились, раздались крики, переходящие в рев. Даша привстала на цыпочки. У микрофона стоял Кипелов. Как он пел! И как мало! Но за ним вышел… Дарья глазам не поверила.

Исчезла сквозная зимняя ночь. Он был рожден чтобы бежать, он открывал дверь в лето…

Она прыгала и кричала вместе со всеми. Рядом металась бритая девчонка, байкеры ревели не хуже собственных машин…

Потом кто-то вышел к микрофону и сказал несколько слов. Начала гаснуть подсветка на сцене. Даша разочарованно поплелась к машине, в раскрытое окно которой, любопытствовала закутанная в пуховой платок Серафима.