Виражи эскалации

Какое-то время организационная составляющая ещё жила, пока окончательно не разложилась элита, дискредитировав основные советские постулаты. Партия утратила формирующее, структурирующее влияние, особенно на окраинах империи.

Да и в целом идеология и идейные учения большевицкой империи оказались неуниверсальными. Они не смогли полноценно укорениться даже на центральных, государствообразующих землях, где жило наследие общины и проклятие крепостного права. Люди устали верить в «цивилизацию коммунизма».

Исчерпался объединяющий фактор (не говоря уж о том негативном вкладе, который внесли внешние враги).

Ближе к девяностым пружины империи, внутренние силы, казалось, практически сжались до предела.

Удастся удержать, переждать пиковый момент, затем медленно отпустить напряжение – страна останется в прежней конфигурации, как минимум в тех формальных границах.

Если нет – всегда есть тот путь, по которому пошли при Горбачеве и вслед за Ельциным: движение станового государства будет точно реактивной тягой отторгать от себя проблемных, неугодных… или же отпочковывая, учитывая, что республики уйдут в самостоятельное политическое плавание. (Чистой воды софизм…)

Многие… очень многие будут радоваться надеждой, проклинать изжитое, а потом через годы жалеть и ностальгировать по ушедшему, позабыв, точно замылив плохое, вынимая из памяти только хорошее.

Наверное, такова природа человека.

* * *

Так или иначе, даже при нынешнем подправленном соотношении дел в стране, угроза нестабильности и распада Союза продолжала считаться злободневной (учитывая, что в «советской» Восточной Европе – в Чехословакии, Польше, Румынии – по всем признакам началось расшатывание политической обстановки).

В Москве в кризисном штабе аналитики и прогнозисты, принимая все факторы и тенденции к рассмотрению, скрупулёзно просчитывали постоянно меняющуюся ситуацию… куда как лучше осознавая лимиты прочности.

Императивно прорабатывались всяческие сценарии, включая самые неблагоприятные, на случай которых власть уже предприняла ряд действий, позволяющих при необходимости выйти с наименьшими потерями.

На совещания звучали сомнительные прогнозы:

«Судьба стран Восточного блока зависит от многих факторов и приложений противоположных сил. В настоящее время эти факторы не всегда поддаются аналитическому прогнозированию.

Мы же в свою очередь обязаны подчеркнуть, что принципы советской внешней политики не изменились. Пока на Западе уверены, что мы сохраняем за собой право вмешательства во внутренние дела наших союзников по Варшавскому договору, противодействуя всяким движениям в этих странах, нацеленным на смену строя, на свержение власти – любого подстрекательства к уходу на западную сторону, они будут воздерживаться от активных политических акций.

Отказавшись же от адекватного контроля над ними, мы в итоге обрекаем Варшавский договор на заклание. Процессы вскоре станут необратимы, отбросив тень и на Союз… тем самым провоцируя распад собственной страны.

В то же время мы не можем продолжать оставаться над ними полицейским надсмотрщиком. Антагонизм в отношении Москвы будет только возрастать, что может привести к взрыву.

Пусть они декларируют у себя новый рыночный подход в экономике – возражать мы не станем… В конце концов, у нас происходит то же самое.

Однако!

Стратегически важно сохранить за собой военное присутствие, даже если режимы в этих государствах претерпят структурные и социальные изменения.

Необходимо создать юридически грамотный прецедент, закрепляющий наши войска на территориях союзных нам сейчас стран, договорами „о военных базах СССР” – на 50 или лучше на 99 лет, в обязательном порядке прописав условия, с внесением всех щекотливых моментов: по транзиту, обеспечению, размещению того или иного вооружения. Иными словами, если ситуация вдруг сложится так, что нас захотят выставить вон или чинить какие-либо препятствия, включая мирное пикетирование, – это влетит им в серьёзную валютную копеечку».

Звучали и неутешительные выводы:

«В ближайшие несколько лет мы не сможем создать условия, при которых не будут сохраняться предпосылки к выходу некоторых национальных конгломератов из состава государства.

На данном этапе удержание СССР в прежних границах невозможно другим образом кроме как военной силой. Однако радикальные методы, как то: введение войск и военного положения, репрессии, превратят СССР в окончательно тоталитарное государство.

Сопоставив все имеющиеся данные и вариативные прогнозы, кризисной комиссией такой подход сочтён неприемлемым, могущим привести к ещё более разрушительным последствиям, нежели известные нам по опыту горбачёвско-ельцинской России.

Тем не менее, зная и имея представление обо всех оппозиционных группировках и других движениях сепаратистского толка, руководство КГБ готово принять оперативные меры по своевременной ликвидации и аресту известных преступных антигосударственных лиц».

* * *

В общем… вследствие или вопреки, календарь ронял листки, неблагополучно проскочив круглую дату, открывая «1991», а Союз продолжал сохранять официально декларируемую монолитность.