Virtual, или В раю никого не ждут

– Как я и предполагал, – разочарованно сообщил врач, подбирая следующие слова. – Вы, мамаша, пройдите. Только помните, что он очень слаб.

– А как же я? – чуть ли не закричал Широков-старший. – Я тоже хочу видеть сына.

– Ваш сын сказал – «мама». Вас он почему-то не хочет видеть.

– Он сказал, почему? – спросил Виктор упавшим голосом. Его лицо в мгновение ока приобрело мертвенно-землистый оттенок.

– Я поинтересовался. Мальчик молчит.

– Но хоть что-то он говорит? – испуганно спросила мама.

– В том-то и дело, что почти ничего. Только время от времени произносит одно и то же имя – Ирина. Вам оно что-нибудь говорит?

Жена отрицательно покачала головой.

Врач внимательно посмотрел на супругов.

– Если бы в городе меньше трепали языками на эту тему, было бы много лучше, – зло сказал он. – Но вам, так и быть, объясню. То, что над мальчишкой хотели надругаться, – это плохо. Но приступ шизофрении вызван другим. У мальчика есть еще одна серьезная болезнь. Правда, ее нет в медицинских учебниках. Психиатры называют ее «интернет-зависимость».

– Что-что?

– Что слышали. Теперь в нашем обществе есть и такая болячка. Особенно у молодежи. Как я понимаю, мальчик – совершенно чист, и давно живет в плену собственного виртуального мира. Понимаете, той ночью надругались не над ним, а опрокинули его мир. Может, это какая-то виртуальная любовь. Впрочем, так далеко заглянуть я пока не смог. Но имя некой Ирины парнишка произносил постоянно. В бреду, разумеется. – Врач демонстративно посмотрел на часы, как бы давая понять, что торопится. – Простите, но мне надо идти. Дел по горло.

Глава седьмая,

является всего лишь продолжением предыдущей, но именно из нее становится очевидно, что интернет-зависимость – тяжелый недуг. И поразил он одномоментно отца и сына Широковых

– Лично я ничему не удивляюсь, – многозначительно изрек Багрянский, когда в дороге друзья продолжали обсуждать, что же делать и как помочь пацану. – После того, что с ним случилось, я бы тоже не хотел жить.

Духон и Багрянский были настолько потрясены последними событиями в Дубне, что напрочь забыли о своем писательстве. Так порой случается с людьми, особенно немолодого возраста, которые, в силу определенных пустот, образовавшихся вокруг их персон, готовы лететь куда угодно, спасать кого угодно. Лишь бы ощутить себя при деле.

– На что ты намекаешь? Конечно, слышал. Стоит порыться в Интернете и…

– Не надо, – довольно резко перебил друга Багрянский, – лучше порыться в собственной памяти. Вспомни, Сашенька, нашего старого приятеля Серегу Седых с его славным семейством. Теперь тебе память ничего не подсказывает?

Забыв, что он ведет машину, Духон бросил руль и в сердцах схватился за голову.

– Держись за руль, а то дальше уже некому будет вспоминать, – завизжал Багрянский и интуитивно схватился за поручень над боковым стеклом.

– Как я мог забыть?! Как я мог забыть? Надо же?! Забыть, как мы однажды уже пытались помочь в похожем случае…

– Лет десять прошло, – задумчиво согласился Багрянский.

* * *

Максим – так звали парня – был редкий экземпляр, даже в сравнении с Мишкой. Все началось с того, как отец купил ему компьютер. Как оказалось, на свою голову. Примерно через год он в отчаянии прибежал к старым друзьям за помощью. Мол, делайте что хотите, только спасите сына: день и ночь сидит перед монитором, практически не выходит из дому. Даже от еды отказывается. Как бы вообще не свихнулся со своим Интернетом.

Воспоминания перенесли обоих в предновогодние денечки конца прошлого века, когда Серега Седых повез друзей к себе домой.

– Сашенька! – радостно воскликнула женщина. – Какая приятная неожиданность!

– Прекрасно выглядишь, Валечка! Вижу, муж о тебе заботится. Да ты не суетись! – предусмотрительно сказал Духон, заметив, что женщина уже собралась бежать на кухню, «метать» на стол. – Мы ненадолго. По делу.

– Ну, вот еще! Какие минутки! Никуда я вас, ребятки, не отпущу.

Валя провела друзей в небольшую гостиную. Духон стал разглядывать знакомую, до боли родную обстановку. В молодые годы они часто устраивали здесь дружеские вечера, яростно споря о чем угодно за купленной в складчину бутылкой водки и нехитрой закуске.

– Лучше скажи, как дети? Как Максимка, Петруха?

На приветливом лице Валентины отразилась невысказанная боль.

– Как тебе сказать, Сашенька?! – Она обреченно махнула рукой. – По-разному, одним словом. Не пьют, не курят, с девицами не гуляют… А по мне, так лучше бы гулял. Это я больше о Максиме.

– Хоть предъяви. Кто дома?

Хозяйка вышла и вскоре вернулась. За ней неохотно, словно на экзекуцию, плелся высокий тощий подросток с провалившимися щеками и землистым цветом лица. Взгляд его витал где-то далеко-далеко.

«Может, у парня чахотка, – невольно подумал Багрянский. – И ему не психиатр нужен, а пульмонолог? Или инфекционист?»