Виртуальные войны. Фейки

Сакральные объекты и герои замыкают на себе всю мировую историю. Если греки обращались за советом к богам, к кому можем обращаться мы? Мы смотрим в историю, забывая о том, что каждый раз перед нами история, препарированная по-новому. Сталин создал историю под себя, отменив, а точнее, изменив важность одних событий и героев, введя вместо них новых. Практически однотипные трансформации сделали со своими историями постсоветские государства. На место старых героев пришли новые, место старых ключевых событий заняли другие. При этом происходит новая сакрализация событий и героев, которой не было в прошлом.

За примерами современных сакральностей не надо ходить далеко. Сакрализация как процесс имела место не только в далеком прошлом. Сакральный объект отличается тем, что он поднят на такую недосягаемую высоту, что полностью недоступен не только для критических слов, но даже и мыслей. Такой его статус объясняется тем, что из сакрального вытекает все профанное, все получает свое объяснение в этой системности.

Советская и постсоветская сакральность имеет свои примеры. СССР положил в основу миф своего создания — революцию 1917 года. Причем она подавалась не только как начало СССР, а как новая эра для всего человечества. Кстати, советская пропаганда часто пользовалось подменой, выдавая малое за большое, когда говорила, что с нами, например, «все прогрессивное человечество», не говоря о количестве и качестве этого человечества.

Как и в любом сакральном событии, пришедшем из реальности, из революции все время убирали несоответствия, правда которых мешала мифу. Перечислим наиболее значимые. Это был не вооруженный захват Зимнего, власть просто пала сама. Распахнутых ворот Зимнего, известных всем по фильму С. Эйзенштейна, в действительности не было. И вовсе не Сталин руководил военным восстанием, а Троцкий. Из шаткой реальности выковали железную виртуальность, позволявшую в дальнейшем выводить из нее новые виртуальности. Из нее же была выведена и главная виртуальная личность — Сталин.

На это работала вся система пропаганды. Как повествовали стихи, в Кремле даже ночью горел свет в кабинете Сталина, так на износ работал товарищ Сталин. Потом оказалось, что это просто горел свет в туалете охраны. И это типичный пример пропаганды, когда реально правдивое событие (свет в Кремле) получает неправдивую интерпретацию.

Для современной России таким базовым мифом, который вдруг обрел новую жизнь, стала победа в войне. Россия при этом «приватизировала» эту победу, отодвинув в сторону не только союзников, что было сделано еще СССР, но и постсоветские республики.

Победа в войне стала таким же базовым мифом, которым для СССР была революция 1917 года, которую даже большевики первоначально именовали не революцией, а переворотом. И чем дальше время уходит от 1945 года, тем большей пышностью характеризуется празднество. Отсюда «расползание» сакрального события в другие реализации типа «бессмертного полка» или «георгиевских ленточек». Последняя акция возникла только в 2005 г.[1027]

.

Россия также произвела процесс сакрализации одного лица — Путина. Сегодня становится понятным тост В. Суркова после первой победы Путина — «За обожествление власти». Это можно понять так, что только сакральная власть может выполнить стоящие перед страной непосильные задачи. Хотя в тот момент этот тост вызвал оторопь и непонимание.

Мы объединили эти две сакрализации — Сталина и Путина — в одну при всей разности фигур и времени по той причине, что при их сакрализации используется один и тот же инструментарий.

Путин закрыт (пока) от серьезных репрессий одной фразой, которая была у него в начале карьеры и которую вспомнил Г. Павловский. Путин тогда еще не был в роли «преемника» Ельцина: «Чрезвычайное положение[…] власть может объявить только в одном из двух случаев: либо если она для народа своя, родная, либо если она страшна. Ни того, ни другого у нас нет, поэтому любые ЧП исключены»[1028]. Правда, став первым лицом, он — в другой ситуации, теперь ему есть что терять.

К сакрализации отнесем и фразу В. Володина: «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России»[1029], которая является таким сознательным завышением образа, что она скорее подходит к Сталину, чем к нашему времени. В 1939 году А. Микоян написал близкую фразу: «Сталин — это Ленин сегодня». То есть здесь поднимаемый на сакрализацию объект ставится рядом с уже легитимизированным сакральным объектом. И это равенство увеличивает его сакрализацию. Если Ленин легитимизировал Сталина, то теперь Россия легитимизирует Путина.

В своих многочисленных выступлениях Г. Павловский упоминает следующие характеристики, возникшие в ходе избирательной кампании «Преемник». Часть из них можно рассматривать как инструментарий, генерирующий сакральность:

• безальтернативность Путина,

• Путин решает все в стране,

• путинское большинство[1030][1031].