Виртуальные войны. Фейки

Китай серьезно нацелен на удержание своих отношений с китайской диаспорой за рубежом[1165]. Он нацелен на независимые китайские медиа, китайских студентов, китайский бизнес, важных не-китайских индивидов и организации, являющиеся донорами политических кампаний. Все они становятся объектами влияния для того, чтобы продвигать политику Китая в своих странах. Получается, что перед нами сеть, построенная на человеческих отношениях, но имеющая вполне конкретные политические цели.

Китаю как супердержаве, которая тем более находится на взлете, мало места только внутри своей страны или своего региона, которые к тому же давно «освоены».

Даже Россия позволила себе выступить с развернутой статьей на тему продвижения Китая в мире, в том числе с помощью Институтов Конфуция: «Институты Конфуция получали различные претензии от местных органов власти в Канаде, Японии, Австралии, США и даже в России. Проблемы заключаются в том, что периодически правоохранительные органы и общественные деятели обвиняют Институты Конфуция не только и не столько в популяризации китайской культуры, сколько в политическом влиянии. Им приписывают вмешательство в академические нормы и свободы, слежку за другими китайцами и даже шпионаж. Очевидна и крайне прокитайская позиция таких учреждений по вопросам Тибета и Тайваня. По этим причинам долго не открывались ИК в Индии и, например, в Узбекистане, который боится чрезмерного одностороннего влияния. Вообще, в Центральной Азии у Китая продвижение идет с переменным успехом — достаточно вспомнить антикитайские „земельные“ протесты в Казахстане в марте 2016 года»[1166]. Есть даже опыт закрытия Институтов Конфуция, например, в России в 2010 г. В США университет Северной Флориды отказался продлевать сотрудничество с функционирующим на его базе Институтом Конфуция после 2019 года.

Речь вице-президента Пенса по поводу Китая и вмешательства в промежуточные выборы трактуют как предзнаменование новой холодной войны[1167]. Директор ФБР К. Рэй рисует картины китайского влияния и научно-технического шпионажа в американских университетах и Институтах Конфуция[1168]

[1169][1170][1171]. Мы видим, как открытый мир предоставляет множество новых возможностей для шпионажа.

Появился и австралийский анализ китайского влияния под грифом topsecret. Аналитики признают: «Под бескомпромиссным руководством президента Си Цзиньпина деятельность Китая стала настолько наглой и такой агрессивной, что мы больше не можем ее игнорировать»[1172]. Это достаточно громкие слова, поскольку Австралия довольно близко находится к Китаю. Там есть даже телесериал «Тайный город» («Secret city»), где некоторые австралийские правительственные деятели оказываются агентами влияния именно Китая.

И еще мнение одного из австралийских руководителей спецслужб: «Иностранные акторы пытаются скрытно влиять и формировать взгляды представителей австралийского населения, австралийских медиа, официальных лиц в австралийском правительстве».

Китай является сильным игроком мировой политики, поэтому он будет все время проверять свои возможности по влиянию, как делает это постоянно в плане кибершпионажа (см. некоторые подробности[1173]

[1174][1175]). Прощупывание этого воздействия нацелено как на технические секреты, так и на управление критической инфрастуктурой.

Р. Вальцман, говоря о необходимости когнитивной безопасности, видит следующий тип наступательной стратегии против населения целой страны[1176]:

• следует разделить население на сообщества, основываясь на критериях (политика, интересы, хобби, потребности, проблемы и под.),

• следует выделить в каждом сообществе тех, кто поддастся влиянию имеющемуся набору сообщений,

• определить социальную динамику коммуникации и движение идей в каждом сообществе,

• определить, какие нарративы разных типов доминируют в разговорах в каждом сообществе,

• использовать все перечисленное для создания и продвижения нарратива, способного заменить неблагоприятный для вас нарратив на благоприятный,

• постоянный мониторинг для определения успешности попытки и реагирования в реальном времени.

Обосновывая создание Центра когнитивной безопасности, Р. Вальцман сказал, что в ближайшем будущем исследователи, правительства, социальные платформы вступят в постоянную гонку за влияние и защиту от него в отношении больших групп в онлайне.

Он видит следующий тип отличий от привычного использования социального инжиниринга в кибербезопасности:

• это влияния не на нескольких индивидов, как в кибербезопасности, а на большие социальные группы людей,

• компьютерная безопасность фокусируется на введении в заблуждение с целью внести компрометацию в компьютерную систему, когнитивная безопасность — на социальном влиянии как конечной цели,

• социальный инжиниринг в компьютерной безопасности ориентирован на качественные подходы, когнитивная безопасность имеет количественное измерение.