Виртуоз боевой стали

А Нор при упоминании Прорвы мгновенно перестал стучать зубами и взмок. Уж лучше душные подземные лабиринты или даже осаждаемые дикарями плантации — это хоть доступно воображению, к этому он уже успел приготовиться за двое суток бездельного карцерного одиночества. И — на тебе, Серая Прорва. Этакой негаданной жутью оборачивается камушек, подвернувшийся под командорскую пятку! И единственный, кто почему-то старается защищать, — начальник охраны, вовсе чужой человек. Или он уже не пытается? Молчит же... Пожимает плечами, морщится, но молчит. Надоело спорить? Сдался? Нет, глава ратников пока еще не собирался сдаваться.

— Как же так — в Прорву? — выдавил он наконец. — Этот... Нор... Он же не идиот! И не ветеран, добившийся чести... И шестнадцать ему, кажется, не скоро еще... Если мы сами примемся нарушать установленные порядки, то где уж заставить подчиненных блюсти дисциплину!

Услыхав такое возражение, Поксэ неожиданно расхохотался.

— Да помилуйте, в конце-то концов, зачем же ссылаться на то, чего вовсе не понимаете?! — Первый Учитель обвел взглядом присутствующих, приглашая всех (даже Нора) вместе с ним повеселиться над солдафонской наивностью. — Умственная ущербность, почтеннейший, это вам не выпад с ложным замахом — она в конкретную формулировку облекается трудно... — Он вдруг посерьезнел. — Если человек совершенно не способен думать, это беда невеликая: и распознать такую ущербность легко, и передаться она может лишь его собственным детям. А вот когда не умеет думать правильно... Попробуйте уличить такого! К тому же подобная разновидность идиотизма заразна, как малярия, и перекидывается на окружающих без разбора возраста и сословия. Прежде чем воля орденских иерархов обязала меня посвятить себя обучению юношества, я три долгих года состоял при особом трибунале столичной территории. Вот бы вам, мой почтенный, поприсутствовать, поглядеть, каких благополучных с виду подростков иногда признают непригодными к жизни! Или как ветерана торжественно извещают о даровании испрошенной им чести последнего подвига, а он белеет и мямлит дрожащим голосом: «Ошибка это, господа начальство, не испрашивал я...»

Поксэ умолк, с некоторой опаской покосился на вице-адмирала. Может, его вице-священство посчитает, что в пылу спора было сказано нечто лишнее? Кажется, не посчитает. Его вице-священство, как и раньше, бесстрастно изучал символ Ветров. Нору примерещилось даже, будто старец, непостижимым образом угадав немой вопрос во взгляде Первого Учителя, еле заметно кивнул.

Начальник охраны был огорошен услышанным. Наверное, он уже понял бессмысленность дальнейших препирательств (и намек на возможность дарования непрошенной чести усвоил) — иначе откуда бы взяться в его голосе такой мрачной досаде?

— Уж если рассуждать по всей строгости, то в случившемся виноват не только сопляк. Как посмел покойный господин командор удостоить вольным поединком недоучку? Если привычному только к палочным дракам щенку впервые дали боевой меч, то можно ли ждать, что он сумеет рассчитать опасность и силу своих ударов? И потом, на палках обычно дерутся до попадания по шлему, а на мечах до лишения оружия — это ж совсем другое. Пойди приноровись без опыта... А командор из спеси сам помогал себя убить: если бы вооружился как следует, то был бы сейчас невредим и цел. Я-то видел, что он пытался отбить своей дубинкой последний удар, только разве отмахнешься палкой от стали?! Как тростинку перерубило...

— Да, командор виновен, — важно закивал Первый Учитель. — Но ведь он мертв — и, следовательно, неподсуден. Давайте говорить о том, для чего мы собрались.

Охранник отвернулся, пожал плечами;

— Все равно префект не рискнет утвердить. Побоится — больно уж скользкое получается дело.

Поксэ хотел ответить, но не успел. Подавившись несказанными словами, он почтительно склонил голову, слушая внезапно заговорившего вице-адмирала.

— Насколько мне известно, — неторопливо и внятно произнес старик, — префекта завтра предполагают удостоить аудиенции у его первосвященства. Прошу поверить: префект утвердит что угодно.

Он встал; вслед за ним торопливо поднялись наставники, так и не решившиеся вступить в беседу (ничего, это нельзя считать неудачей: пускай выгодным образом сумел представить себя не кто-то из них, выскочка Поксэ, но ведь и на неприятности нарвался простофиля-охранник, а не кто-то из них). А за спиной Нора натужно проныла отворяющаяся дверь, и холодное железо латной рукавицы властно коснулось его плеча.

2

Было это? Да, без сомнения. Память еще не успела растранжирить подробности недавних переживаний. Значит — было.

И кровавая струйка на матово-бледном лбу Рюни, отвесные скалы вокруг, Серая Прорва, которая позади, — все это реально и несомненно. И жутко.