Виртуоз мести

Все знали и в тюрьме, и в зоне, что Кирилл стукачок. Тюремный телеграф быстро работает, в тюрьме ябед не сильно жалуют. Вот и притиснули его быки в бане, да посвятили в "девочки". Эту историю Семену ещё в зоне один кент рассказал, который в этом деле участвовал. Посмеялись вместе. Что потом с Кириллом стало, никто больше не знал ни в зоне, ни на воле. Может, Василий и видел его пару раз по-соседски, но ничего Семену не рассказал.

Конечно, было Кириллу за что их всех ненавидеть. Ведь не трахал он тогда Инну, только пукал, блевал и писался. А получил, как все - не за соучастие, а за изнасилование, "вскрытие лохматого сейфа", как на зоне говорят. Его же, беднягу Кирилла в зоне опустили. Опять же получается, что отомстили братья-зеки за их преданную в руки ментам штрейкбрехером Кириллом компанию - ведь все знали в тюрьме, что это именно он их всех стуканул.

Пять лет Кирилл был изгоем, его трахали в зад, унижали, он не мог, не имел права подойти к окну, ел, как собака, после всех. Некоторые смирялись с этим, привыкали и даже вести себя начинали как женщины. А некоторые зверели, опускались на глазах, не мылись. Их уже и не трахал никто, а они все были "петухами". Такие либо вешались сами, либо начинали копить в себе обиду, и некоторые даже, бывало, убивали своих обидчиков. Может быть, Кирилл как раз из таких. Отсидел, накопил злость за все унижения, за то, что подставили его, за все! И давай кромсать всех - Бомбу, Василия, Алика... Алика - вдруг задумался Семен. Теперь понятно, почему Алику в очко вертел вставили. Это же очень символично!

Как же Семен сразу не догадался? Конечно все так и есть. И Бомба, и Василий, и Алик были парнями крепкими и не простаками. Абы кого к себе не подпустят. Все знали, что Кирилл был на зоне "петухом", поэтому и не боялись его. А он вот как лихо их вокруг пальца обвел. Но ничего, с Семеном у него такой номер не пройдет. Предупрежден, значит, вооружен. Семен с радостью ощутил на груди приятную тяжесть пистолета. Пусть газовый, но если прямо в глаз засандалить - башку оторвет.

Значит, если Семен все верно рассчитал, то в ближайшее время Кирилл должен объявиться. Естественно, Семен виду не покажет, что обо всем догадался, а потом его, маньяка, прищучит. Семена так просто не возьмешь, как тупого Бомбу, лоховатого Василия или самодовольного Алика. Интересно только, что с Танькой? Может, и ее уже нет в живых? Семен твердо решил предупредить ее о возможной опасности, рассказать о смерти Алика и Василия, а также о пропаже Бомбы и сразу же набрал ее номер на своем мобильном телефоне.

Долгие гудки резали тишину эфира и никто не брал трубку. "Черт! подумал Семен. - Никого дома нет. Хоть бы муж ее, подошел что ли?". Трубку не брали. Семен еще раз перенабрал номер. То же самое. "Ладно, - подумал Семен, - позвоню попозже. Видимо она на работе или... уже, не дай бог, мертвая лежит в канаве". На этом печальном аккорде своих размышлений Семен прервал связь, бросил телефон на сидение и включил радио. Но Семен ошибся в своих предположениях. Танька была еще жива, хотя и чувствовала себя в этот момент очень и очень плохо.

14

Задолго до этого злополучного дня Танька вышла из ворот женской зоны и вздохнула. Все! Все позади. Это дерьмо, которого она наелась столько, что и на четыре жизни хватит. В зоне у нее осталась подружка-лесбиянка по кличке Самочка, с которой долгих три года они делили каждый кусок хлеба и по очереди лизали друг дружке лобки. Но Самочке сидеть еще четыре года за то, что мужа своего убила с особым цинизмом. А цинизм заключался в том, что она ему, кобелю, все его мужское достоинство отрезала и выкинула в мусоропровод. А он умер от потери крови. Вот теперь Самочке сидеть еще четыре зимы, а три она уже оттрубила.

Танька вернулась домой и никому из старых подруг и друзей не позвонила. Решила начинать жизнь набело. Купила себе санкнижку в метро и устроилась продавщицей в магазин. Биографию там у нее не спрашивали, а работала она хорошо, начальство ее за это ценило. Поначалу решила Танька за три долгих тюремных года оторваться! Магазин их находился на бойком месте, и частенько "денежные мешки" к ним наведывались мошной потрясти. А заодно и мошонкой. Танька им нравилась, и приглашали "мешки" ее в рестораны, кафе и к себе на квартирку. Лобызали ее груди, а Танька со всей страстью предавалась поначалу своему любимому занятию по сосанию дядькиных леденцов. Наскучило ее все это гораздо быстрее, чем можно было даже предположить.