Вирус тьмы, или Посланник

На втором комоде, чуть ниже первого, красовалась еще одна коллекция каменных изделий: фигурки зверей, людей, сказочных, а может быть, и реально существующих в данном мире созданий, химер и драконов. Над комодом на огромном ковре висело оружие: мечи, сабли, бердыши, дротики, копья-сулицы, кинжалы — все с рукоятями, украшенными изумительной работы резьбой и драгоценными камнями.

— Да-а! — только и сказал за спиной Сухова Такэда, также ушедший с головой в созерцание.

— Ваша работа? — кивнул на комоды Никита.

— Малая толика, — погладил бороду камнерез. — Нравится?

— Более совершенных не видел! Ими можно любоваться часами. В каждом говорит душа камня.

Данила прищурился оценивающе, понял: гость говорил не только о камне, но и о душе мастера.

— Идемте, истоплю вам баню. Потом поужинаем и побеседуем.

Мытье в бане, длившееся больше часа, подействовало на гостей благотворно и расслабляюще, и они почувствовали себя как дома. Тревоги и заботы отступили на второй план, пришло ощущение полной безопасности, комфорта и спокойствия, которого они давно уже не испытывали.

— Сто лет не было такого кайфа! — признался Никита другу, когда они блаженствовали в предбаннике, завернутые в огромные льняные полотенца.

Но еще больший кайф ожидал их в трапезной. Такого обилия вкусной, незнакомой еды ни Сухов, ни Такэда в жизни своей не видели.

Спиртовых настоев и вообще алкоголя этот мир не знал, и вместо вина хозяин налил гостям вареного меда, от которого у пьющих голова оставалась ясной, но отказывали ноги. Закусывали яствами, о которых гости не имели понятия, пока хозяйка не открыла секрет: черемшой квашеной, щавелем с орехами, листьями лопуха с рыбой, репой пареной, корзиночками с сыром домашним, творогом с цветками одуванчика, морковными блинами и голубцами из подорожника.

На первое им подали борщ по-огородничьи, рассольник и уху — на выбор. На второе — расстегаи с ливером и грибами, с аппетитно зажаренной корочкой, окорок копченый, пельмени с мясом и творогом, перец фаршированный, маринованный стахис. И запивалось все напитками из поленики, лесной ягоды с запахом ананаса, похожей на мелкую малину, а также морсом из костяники и морошки и еще квасом из черемухи.

После ужина у гостей едва хватило сил поблагодарить хозяйку за угощение, похвалить ее искусство, а Такэда добавил:

— Никогда в жизни не едал ничего вкуснее и долго теперь не забуду.

Никита, сказавший всего два-три слова за весь обед, старался на Ладу не смотреть, но взгляд его как магнитом притягивался к ее лицу, то и дело встречаясь с ответным взглядом женщины, улыбчиво-спокойным, умным, внимательным, с лукавинкой и грустинкой, причину которой мог знать, наверное, только муж. Никита отметил этот факт для себя и вспомнил о нем, лишь когда Лада попрощалась с ними, пожелав спокойной ночи, и ушла в спальню. Однако он долго не решался задать вопрос Даниле, ведущему неторопливую беседу с Толей. Такэда, знавший обычаи многих народов, никогда сразу не заводил разговора о том, что его интересует: по его мнению, это было невежливо.

Они ушли из трапезной в горницу, хозяин зажег люстру со свечами, плафоны которой тоже сделал сам из дымчатого хрусталя, и комната превратилась в дворец, полный тайн и чудес. Наконец камнерез заметил некоторую стесненность второго гостя и, блеснув проницательными, светящимися по-кошачьи глазами, спросил:

— Вас что-то смущает, Никита Будимирович? Вы смотрели на жену, будто боялись ее.

Сухов вспыхнул. Показалось, что в словах мастера прячется укор и какой-то намек. Но камнерез смотрел на него доброжелательно и приветливо, и в спектре силовой волны, исходящей от него, не имелось порочных линий: превосходства, насмешки, неуважения.

— Она очень похожа на девушку, которую я ищу, — сказал танцор сдавленным голосом, пересилив себя.

— Надеюсь, расскажете эту историю, если не секрет? Не сейчас, утро вечера мудренее. Вижу, вы устали. — Данила поднялся. — Идемте в гостиную, Лада уже постелила.

— Хотелось бы вас еще раз спросить, — учтиво произнес Такэда. — Если не возражаете.

— Да ни Боже мой, — улыбнулся в бороду камнерез.

— Мы тут у вас видели, как на возу везли огромную отрубленную руку… э-э… лапу. А народ реагировал очень спокойно.

— Потому что ни один из великанов до столицы не добирается. Эти порождения Мировой Язвы иногда перебираются через Огнь-реку, тогда приходится воевать с ними. Но порубежная дружина росская у нас очень умелая и сильная, уже давно никто не рискует в открытую идти на Русь. Одиночные набеги кочевников, орд звероловов и нечисти не в счет.

— А кто такие… м-м… звери в чешуе, медведи? Они нам помогли однажды.

— Это друзья Яросвета. Их племя живет в дремучих лесах за Язвой. К людям они относятся очень дружелюбно и не раз помогали дружинникам на Порубежье. Наши ученые говорят: что «медведи» — новый вид разумных существ на планете, самый молодой из всех.

— А что, их много?