Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]

Он наклонил меч в сторону конуса, и тут же в его корпусе на высоте метра от пола протаяла круглая дыра люка.

— Лезь, — приказал Сухов, заметив колебания инженера. — Пока я контролирую ситуацию, бояться нечего. Наум, ты тоже.

— Я уже здесь, — пропищал проводник из недр конуса.

Путешествие по длинному, извилистому, как кишка, коридору закончилось в «рубке», стены которой серебрились инеем, но стали прозрачными по мысленной команде Никиты. Этот аппарат не предназначался для людей, как и большинство машин уже встреченных ими, но летали на нем когда-то гуманоиды, как и на вертолетах у князя Мстиши, поэтому Сухову не составило труда разбудить мозг машины и заставить его выполнять приказы.

Путники сели в кресла, в которых вполне могли разместиться слоны, и аппарат взлетел. Меч Никиты уже не освещал ландшафт, однако видеокамеры летающей махины были устроены таким образом, что трансформировали и проецировали изображение внешнето мира на стены рубки практически в диапазоне человеческого зрения. Такэда наконец увидел настоящую картину базы: изумительное по красоте переплетение светящихся «паутинных» нитей, перегородок, перепонок, мостиков, растяжек, башен и колонн, внутри которых светились багровым светом «зернышки» свернутых предметов. Как не рвал их в полете конусовидный аппарат, было загадкой.

Толя поделился с Никитой своими впечатлениями и услышал ошеломляющий ответ:

Мы никуда не летим.

То есть… как это не летим?! Издеваешься, Посланник?

Только об этом и мечтаю, — сквозь зубы проговорил нахохлившийся Сухов; видимо, силы его иссякали. — Конус изменяет состояние среды, в результате чего среда выталкивает к «окну выдачи» нужные вещи. «Полет», равно как и прогулка по территории базы — реакция твоего сознания, органов чувств, на более сложные континуумы.

— Приехали, — объявил Наум, висевший над креслом Никиты пламенем свечи.

Сухов первым полез из «рубки» конусолета. Меч в его руке запылал льдисто-прозрачным пламенем, разгоняя мрак. Перед глазами Такэды снова развернулся знакомый рисунок пола с просвечивающим космосом, и «лес» прозрачно-белых чаш с «плодами» внутри. Корпус летающего конуса отсвечивал перламутром и «кровеносный» узор на его боках казался живым.

Язычок Наума подплыл к одной из чаш.

— По-моему, нужная вам штуковина здесь.

Никита молчал, и Толя дотронулся до чаши, не дожидаясь разрешения.

Кокон, развернувшийся перед ними, действительно прятал в себе жругра

— жуткую, омерзительно, по-насекомьи живую и одновременно машиноподобную махину длиной в два и высотой в полкилометра. Объять ее всю взглядом с близкого расстояния было невозможно, и Такэда с тупым удивлением, граничащим с ужасом, оторопело, недоверчиво и завороженно разглядывал колоссальную лапу полуживого механизма со множеством ребер, ниш, решетчатых поверхностей, когтей и шипов.

— Конь Апокалипсиса! — прошептал он с дрожью в голосе.

Сухов тоже разглядывал исполинского «коня», созданного Великими игвами для хронопереходов из Мира в Мир Веера, но с другими чувствами. Хотя холодок страха — атавизм человеческой психики — протек и у него по пищеводу. Однако время не ждало, пора было «приручать» демономустанга. Никита сосредоточился и начал первый этап магических преобразований…

Что-то изменилось за спиной. Будто взорвалась бесшумная бомба или вспыхнуло невидимое солнце. И тихо-тихо, на грани слуха, завибрировала гигантская струна, заставив и весь мир вибрировать вместе с ней. Такэда оглянулся и зачарованно уставился на две блистающие колонны — ноги стоящего существа. Перевел взгляд выше. Существом был Сухов, превратившийся в великана подстать жругру. То, что на нем было надето, одеждой назвать было трудно, как и скафандром или доспехами. Скорее всего, то была его кожа или оболочка. Но тело человеческую форму сохранило. А затем Толя Стал свидетелем схватки между магом-наездником, желавшим обуздать «дикого мустанга», и «конем»-демономашиной, запрограммированной игвами на подчинение исключительно им самим.

Жругр ожил. Со стороны он здорово походил на хищное насекомое — богомола, скрещенного с динозавром и закованного в броню с тысячью живущих отдельно устройств и аппаратов. Вблизи он производил жуткое впечатление конгломерата механизмов и конструкций, соединенных живыми насекомоподобными узлами в одно целое.