Вишенка для Демона

На эскалаторе мы опять целовались. Он стоял на ступеньку ниже, и его глаза наконец-то были на уровне моих глаз. Я запустила руки ему в волосы, гладила затылок, а он крепко держал меня за талию и прижимал к себе. Выдыхает горячо мне в шею, утыкается в нее носом. Можно, я закричу от счастья? Пожалуйста, разрешите мне закричать от счастья, иначе я лопну.

— Тебе куда?

— На «Университет». А тебе?

— На «Новослободскую». Пойдем, я провожу тебя.

Мы остановились на платформе. Опять обнялись и поцеловались. Он прижался к моему виску щекой, замер, закрыв глаза. Мы пропустили поезд. Так и стояли на краю платформы, прижавшись друг к другу. Пришел еще один. Кир вздохнул и отцепил меня от себя.

— Иди, — подтолкнул в вагон. Я сделала шаг вперед.

Он провел рукой по моей щеке и улыбнулся. Двери закрылись.

Поезд тронулся.

Он так и стоял на платформе, смотрел мне в глаза.

Я упала на сиденье, освещая улыбкой все вокруг. Устало вытянулась, принялась рассматривать свои высокие ботинки и фиолетовые колготы. Настька меня за такой наряд обсмеет. Интересно, а когда мы еще увидимся? Надо будет одеться красиво. И еще надо будет поспрашивать у Настьки, как лучше, она у нас модница, все знает, а рядом с Кириллом я должна выглядеть идеально. И еще маникюр сделаю. И надо научиться краситься. Столько дел! Все такое важное и интересное. И тут в голове что-то щелкнуло. У меня нет его телефона. И у него нет моего телефона. Так как же мы теперь встретимся?

Глава 10

Всегда грустно расставаться с теми, с кем только что познакомился.

Оскар Уайльд. Как важно быть серьёзным

Чем ближе к дому, тем хуже становилось настроение. Мало того что мы с Киром не обменялись телефонами, так еще и маман сейчас будет терзать не хуже бультерьера. Но если она нормально отдохнула, может, и меня трогать не будет. Она обычно срывается, когда у нее что-то не ладится. Только не понимаю, почему на мне?

Посмотрела на окна своего дома. Свет в квартире горит, значит, мама уже вернулась. Сейчас еще и половины одиннадцатого нет, поздно, конечно, но не критично. Вдруг осознала, какой у меня нелепый вид в этом платье с плиссированной юбкой, фиолетовых колготах, косухе и ботинках. Надо бы переодеться обратно в черную водолазку и свою любимую длинную юбку… Не хочу. Мысленно я была еще в Питере, в поезде, в мясорубке фанзоны и у крыльца отеля одновременно. Я хочу обратно, к Куколке, которая все понимает, к Киру, который такой классный, я даже готова слушать Бориса, если он будет играть песни Поэта. И я категорически не хочу домой.

Достала ключи и повернула их в замке. Что там Кир говорил про маму? Надо постараться ее понять? А кто поймет меня?

— Ты знаешь, сколько времени? — включила мать свет в коридоре, едва я просочилась в квартиру. Вид у нее был уставший, а голос раздраженный.

— Что-то около половины одиннадцатого, — виновато пожала плечами я.

— Ты в курсе, что мне вставать на работу в пять утра? У тебя ни стыда, ни совести. Где ты взяла это платье?

— Настька подарила, — бессовестно соврала я. Главное, не забыть предупредить Козареву, что это ее подарок. — Ей мало, а мне понравилось.

— Ты в курсе, на кого похожа? — тихо рычала мама.

Я подняла голову и посмотрела ей в глаза.

— Ее мама считает, что мне оно очень идет и я очень красивая, — бросила с вызовом.

Это я зря. Ведь знаю, что мать на дух не выносит Ирину Анатольевну. Все, хана мартышке. Почему я не откусила язык, прежде чем рот изрек эти фразы?

— Может быть, ты тогда переедешь жить к Козаревой? Моя дочь так ходить не будет! Что это за раскрас? Что за прическа? От тебя воняет сигаретами? Ты куришь?

Мама говорила все громче и громче, наступая на меня, отчего я была вынуждена вжаться в угол. Началось… Почему я вечно все порчу?

— Я не курю. Просто в «Слоне» накурено.

— Можно узнать, на какие шиши ты вечно зависаешь в «Слоне»?

— Я тебя люблю, мам. — Постаралась улыбнуться. Как он учил? Надо ее понять. Надо войти в ее положение. Только вот ни черта не получается!

— Ты совсем отбилась от рук! Ты ни во что не ставишь мать! Почему ты мне хамишь? Кто дал тебе право хамить матери?

Я пустым взглядом смотрела перед собой. Кирилл бы нашел способ защитить меня. Забери меня, а… Ну, пожалуйста, Кир, забери меня отсюда…

— Отвечай, когда я с тобой разговариваю!

— Как ты отдохнула? — тихо-тихо.

— Я перед тобой еще отчитываться должна? Я жду тебя, волнуюсь, думала, что с тобой что-то случилось, что ты попала под машину, погибла, тебя украли! Хоть бы раз ты о матери подумала.

— И я отлично. Спасибо, что переживала обо мне, мам.

— Зато ты, как я погляжу, о матери ни разу не вспомнила! Как тебе не стыдно! Был бы отец, он бы тебе объяснил, как с матерью надо разговаривать!

Ну, все, понеслась душа по кочкам. Если она вспомнила отца, то это я сейчас буду виноватой, что он нас бросил.

— Ты такая же неблагодарная, как он!

Я кивнула и проскользнула мимо нее в комнату, кусая губы. Слова вонзались в тело, словно дротики, причиняя физическую боль, разрезая душу на части.