Виски по-ирландски

Тео никогда не позволял женщинам так с собой говорить. «Будь мужчиной!» - всегда говорила мама. «Не позволяй девчонкам собой помыкать!» - а потом она умерла. Именно в тот год, когда Тео должен был понять всю условность этого правила. Он так и не понял, что имела в виду мама под: «Будь мужчиной», - и почему нельзя позволять сёстрам собою помыкать. Он не понял в чем разница между сёстрами и другими женщинами, он понял только то, что нельзя быть слабаком. Нельзя быть тряпкой для женских ног. Сама того не ведая, Уна Остер создала мужчину самолюбивого, гордого и ограниченного. Она сама не была злой и жестокой, это была прекрасная неземная женщина, дочь немки и грека, строгая, но поэтичная. Но она так боялась, что кто-то обидит её прекрасного смуглого мальчика, так боялась, что он станет цепляться за её юбку, что сделала то, что сделала.

***

Тео натолкнулся на Билли, когда она убирала неоткрытые бутылки вина в бар. Она строго следила за своим винным баром, как и за всем алкоголем в доме. С появлением Билли в доме Остеров не подавали плохого алкоголя. Она склонилась над винным холодильником с блокнотом и ручкой.

- Красное сухое... - бормотала она. - Шираз, - она постучала ручкой по подбородку, отодвинула одну бутылку, чтобы посмотреть что стоит во втором ряду. - Совиньон?

- Где Эстель? - спросил Тео, не в силах больше молча наблюдать за этой магией хозяйственности.

Билли была поразительно органична и всё ещё гапнотизировала, даже не глядя. Она передвигалась с женственной грацией, лёгкостью, не скованная и не зажатая наедине с собой. Пока она его не увидит она будет такой, удивительной. Из аудиосистемы играла проклятая кельтская музыка, Тео посмотрел на крошечный АйПод и прочитал исполнителя: "Fabius Constable and the Celtic Harp Orchestra".

"Что за бред?" - подумал он, и поборол желание сорвать АйПод с подставки и растоптать вместе с музыкой.

- Давно спит, - ответила Билли.

После приёмов со стола убирали клининговые службы, а у горничных и Эстель был выходной. Этот вечер Эстель, Скай и Бьянка провели в театре, который оплатила Билли, а после слушали испанскую гитару.

- А ты?

- Нет, как видишь, - она пожала плечами и вернулась к подсчету бутылок. Очередь дошла до крепкого алкоголя, который стоял в баре. - Ром… какой ром ты предпочитаешь? Я заметила, что ты пьёшь ром. Ничего в нем не понимаю, - она снова постучала ручкой по подбородку.

- Я сам куплю, - ответил он. - Не нужно за меня решать.

- Ты несправедлив, - улыбнулась Билли, прекрасно понимая, что издевается, дразнит, ведёт себя ужасно высокомерно и всё равно не могла остановиться.

Она вела себя с ним очень снисходительно, как с ребёнком. Билли просто привыкла к роли матери, потому что это то, в чём девочки отчаянно нуждались. Первое время было неловко, а потом вдруг открылись глаза на всю ситуацию. Мама нужна всем! И Пандоре, которая на год старше самой Билли, и Фел, у которой такая тонкая натура под крепкой скорлупой, что без помощи она пропадёт. И Агне особенно. Теперь, когда появился Тео, Билли не знала как иначе себя вести. по инерции она всем видом показывала, что он только ещё один ребёнок Хавьера и может сколько угодно бузить на тему "я тут старший". Только при всей её уверенности в себе, ему это совсем не подходило, увы.

Он просто не мог никому доверить контроль над ситуацией. Тео ушёл когда-то только потому, что почувствовал, как Хавьер теряет позиции, а быть на корабле, где пьян капитан - верх безрассудства. Быть сейчас на корабле, где капитан - женщина, да ещё не самая правильная - преступление по отношению к семье. На корабле не должно быть опасных элементов, их место за бортом.

- Ты не много ли на себя берёшь? - это было последним, что он сказал.

Билли не успела пикнуть, когда Тео схватил её за волосы и затащил в кладовку. Она не успела испугаться, не успела понять, что в опасности. Опасность? В еёдоме? Билли билась в его руках уже прижатая к стене, но Тео ничего не стоило зафиксировать обе её руки. Тогда она замерла, как перед бешеной собакой, которой только дай повод наброситься. Поняла всю жалость, что испытывала к нему. Он - слабый мальчишка, ребёнок, только и всего. Зависший на шестнадцати годах буйный подросток, который считает, что силой выгонит из дома вредную мачеху. И пусть его глаза очень взрослые, и пусть его руки очень сильные, и пусть он в полтора раза шире в плечах и на голову выше, она не могла примириться с мыслью, что перед ней заигравшийся мальчик. Это была... вторая её ошибка.

- Я не угрожаю и не шантажирую, но если ты не уйдёшь на одной территории нам... не жить... Ты же понимаешь?