Visum et Repertum

В истории с Грандо, тем не менее, термин «вампир» не употребляется (впервые он был применен к Плогойовицу), да и история эта была не так известна, хоть ее и популяризировал Францисций. Следовательно, невольными виновниками вампирской эпидемии действительно приходится считать Плогойовица и особенно Паоле — как наиболее документированный случай. «Вспышка в Медвегие и вызванные ею оживленные научные дебаты стали „часом Вампира“, то есть в точности тем моментом, когда вера в вампиров проникла в западноевропейское сознание» — справедливо замечает Сюзанна Корд[17]. Если исходить из этих соображений, лавровый венок или терновый венец вампирского первенства, пожалуй, следует присудить «арнауту» Паоле. По словам А. Мезеса, именно «случай печально известного гайдука Арнольда Паоле пробудил всеевропейский интерес к вампиризму не только среди широкой публики, но и среди просвещенной элиты» (Mezes, op. cit, с. 32).

Известия, сведения и мнения о вампирах распространялись подобно лесному пожару. На научном фронте начали появляться такие труды, как Dissertatio hominibus post mortem sanguisugis, uulgo dictis Uampyrea («Рассуждение о людях, сосущих кровь после смерти, что именуются Уампирами», Лейпциг, 1732) Иоганна Христофора Рохлиуса, Dissertatio de cadaueribus sanguisugis («Рассуждение о кровососущих трупах», Иена, 1732) Иоганна Христиана Штока, Dissertatio de Vampyris Serviensibus

(«Рассуждение о Сербских Вампирах», Дуйсбург, 1733) Иоганна Христофора Цопфа, Vemünftige und Christliche Gedanken über die Vampirs oder Blutsaugende Todten («Благоразумное и Христианское Рассуждение о Вампирах или Кровососущих Мертвецах», Вольфенбюттель, 1733) Иоганна Христофора Харенберга; в Италии о вампирах пишет архиепископ Джузеппе Даванцати (Dissertazione sopra i vampiri, опубл. посмертно в 1774 г.), в Голландии — французский маркиз-эмигрант Жан-Батист Буайе д’Аржанс и т. д.

Корд насчитывает по меньшей мере 15 книг, трактатов и памфлетов о вампирах, появившихся в 1732 году и еще 25, вышедших на протяжении следующих тридцати лет. Вампиры стали одной из главных тем светских разговоров; даже дамы, неодобрительно замечал Ранфт, принялись «рассуждать» о кровососах[18]

. «С 1730 по 1735 год только и говорили о вампирах; их выискивали, их сердца вырывали и сжигали. Но они напоминали мучеников древности — чем больше их жгли, тем больше их становилось» — писал Вольтер в заметке «Вампир» (Questions sur l'Encyclopédie, 1772), посмертно включенной в «Философский словарь».

Значительную, если не критическую роль в распространении вампирской эпидемии сыграли рассказы лиц, так или иначе связанных с участниками первых расследований (распространявшиеся и в частной переписке), газеты и журналы, а также летучие издания. Как указывает М. Димич, в 1725 г., известия о вампирах широко освещались в модных периодических изданиях, как-то Wiener Diarium, Vossische Zeitung, Leipziger Zeitungen, Brefilauische Sammlungen, и публиковались в виде листовок (так называемых «Fliegende Blatter

», летучих изданий). В 1732-м, в год великой вампирической паники, статьи о вампирах дважды появлялись в Le Glaneur Historique, неоднократно в Mercure de France, a также в Mercure Historique et PolitiqueThe London Journal, The Gentleman's Magazine и The Craftsman. <…> Цитаты и конспективные изложения проникали в стандартные энциклопедии, к примеру Zedlers Universal Lexikon

 (T. XLVI, 1745) и популярные труды, посвященные иным вопросам, например Lettres juives («Иудейские письма») маркиза Буайе д’Аржанса <…> и The Harleian Miscellany: A Collection of Scarce, Curious and Entertaining Pamphlets and Tract <…> с частыми переизданиями)[19].